Обжигающий след. Потерянные - Анна Невер Страница 20

– Я хотел бы засвидетельствовать свое почтение Тисе Лазаровне, но Камилла Сановна сказала, что она путешествует.

– Все верно, главвэй, – отец опустил взгляд на свои руки, которые принялись теребить перо, – она уехала. Это было внезапное желание дочери, я не стал ее удерживать.

– Тогда, может быть, вы скажете, когда мне лучше появиться на вашем пороге, чтобы застать ее?

Отец потер висок, буравя вэйна взглядом. На секунду в его глазах мелькнуло изумление.

– К сожалению, ничего не могу вам и сказать, Демьян Тимофеевич. Я не знаю, когда она вернется. Все зависит от того, как скоро дочь уладит свои дела на чужбине. Но я надеюсь, что это будет скоро.

Тиса ощутила, как глухо застучало сердце в груди вэйна. На некоторое время повисла пауза, после чего губы колдуна шевельнулись.

– Куда она уехала, капитан?

Отец развел руки.

– Простите, главвэй, но я обещал дочери никому не рассказывать. Я дал слово.

На улице ощутимо похолодало. Кутаясь в плащ, Тиса побрела из школы назад, в дом на Бережковой, ступая по затянутым стеклом лужам, обходя прохожих со смазанными лицами, уставшая и удрученная провалом поиска. Учитель, конечно, не выгнал ее взашей, за что ему превеликая благодарность и поклон в пояс. Да только надолго ли потерпит, если она устроит ему подобные кренделя на следующих занятиях? Дом Отрубиных встретил небывалой тишиной. Ненароком подумаешь – не порешил ли тут хозяин всех убойным тапком? Следов утреннего побоища также не наблюдалось. Слава Богу, на кухне нашлась живая душа. Отужинав без аппетита, Тиса больше не выходила из своей комнаты. Лежала, обнимая трактат и размазывая слезы обиды по щекам, пока не провалилась в спасительный сон.

* * *

Пару дней домочадцы ходили на цыпочках, боясь потревожить покой Льва Леонидовича. Переговаривались не иначе как шепотом. Установившаяся тишина способствовала размышлению, и Тиса попыталась на свежую голову осмыслить, что произошло с ее даром давеча. Простые логические выводы вновь затребовали практического подтверждения. Опасаясь повторения вчерашнего, вызвала несколько видений, и все они безошибочно приводили к тому, кого желала видеть. Отец принимал смотр на плацу. Лекарь собирал вещевой мешок. Рич счастливо носился по лесу, изучая новые запахи и рассматривая мир «черно-белым» зрением оборотня. Дар снова подчинялся, и Тиса почти успокоилась. Возможно, из-за вчерашнего недомогания, после новых видений вымоталась быстрей обычного. Все время хотелось спать и ни о чем не думать. Так она и сделала, проведя очередной день по большей части времени в кровати. И все же сонный внутренний голос упрямо нашептывал заплетающимся язычком, что она что-то упустила в своих дароизысканиях.

На третий же день в доме Отрубиных случился переполох. К вечеру ожидались очень важные гости, и хозяева не пожелали ударить благородными лицами в грязь.

Для званого ужина распахнулись двери неприкосновенной доселе красной гостиной. Рина Степановна командовала парадом и руководила подчиненными не хуже Витера на плацу. Взмыленные служки драили половицы, выбивали ковры, полировали мебель. Фарфор и хрусталь начищались до появления на поверхности девственного сияния. Кухня спозаранку бряцала кастрюлями, заглатывая в свои бездонные недра телячьи окорока, свиные рульки, иглоносую осетрину. Ко всему прочему по велению хозяина дом протопили. Да так, что впору гулять голышом.

Тиса старалась не выходить за порог своей комнаты, чтобы не мешаться под ногами у работников. И все же совсем затворницей отсидеться не смогла. Возвращаясь из одной такой необходимой вылазки, она увидела Фоньку. Горничная приветливо махнула ей рукой.

– Тиса Лазаровна! Не упадите с лесенки! Ее Дуся токмо натерла. Скользкие, страх. Скорей бы застелили. – Плутовато оглянулась, чтобы убедиться, что нет экономки поблизости. Поманила Тису вглубь коридора. – Степановна сегодня всех до полусмерти загоняла. К шести, говорят, приедут, – доверчиво поделилась новостями Фонька.

– Кого хоть ждут-то? – полюбопытствовала Тиса.

– Губернатор и сам Фролов пожалуют. Коли врут, так и я вру.

Хотелось расспросить подробней, но в этот момент послышались повышенные женские голоса.

– Ма! Что это?! Погляди на это платье! – высокий голос молодой Отрубиной проникал сквозь стены.

– Ты так хороша, дитя мое. Словно царевна Мия! Помнишь, в пьесе про цветочную страну? – густым грудным голосом увещевала мать.

– Разве у нас бал?! Иначе к чему эти розовые рюши?! А эти голые плечи?

– Лизушка, ну уважь отца. Посмотри на себя в зеркало. Красавица! Не понимаю, чем ты недовольна? – вопрос Марьи Станиславовны оборвал громкий хлопок двери.

В следующую минуту молодая Отрубина появилась в коридоре собственной персоной. Не глядя на горничную, Тису и любопытных служек, украдкой выглядывающих из гостиной, Лиза пронеслась мимо, держась ладонью за шею. На нежно-розовом личике горел румянец возмущения. Марья Станиславовна не преувеличивала. Ее дочь была в самом деле бесподобно красива в новом платье, словно сошедшая с полотна «Божественная дева» Амросия Вялинского. Округлые пышные плечи в обрамлении розового шелка. Корсет на бантах-завязках соблазнительно открывал высокую грудь. Распущенные волосы струями золота ниспадали до пояса. Загляденье.

По пятам молодой хозяйки семенила старая Дося. На морщинистом, словно скрученное белье, лице отражались сочувствие и обожание.

– Лизочек, голубушка моя ясная, воротимся! Тебе еще локонки Дашка не сложила.

– Нянечка, поди с глаз! Как вы меня все измучили, Единый бы знал! – В гневе девушка повела плечами – розовые рюши рукавов взметнулись.

– Да что ж ты такое баешь, цветик мой? – всплеснула руками нянька, качая головой и даже не думая слушаться. – Это ж только для батюшки вашего. Поносишь тряпку да скинешь, тьфу, велика беда. Ну давай, миленькая, пойдем-пойдем.

Пока Дося уговаривала, красавица гвоздила сердитым взглядом вход в правое крыло дома. Наконец Лиза согласилась и покорно пошла за старушкой.

– Видали? – хмыкнула Фонька шепотом. – Меня б кто уговаривал наряды носить.

Тиса ничего не ответила, но про себя подумала, что платье и в самом деле слишком откровенного кроя для званого ужина.

Когда коридор снова опустел, горничная, не дожидаясь вопросов, сама рассказала о гостях. Если в двух словах, то губернатора простой народ характеризовал не иначе как бездельником, обдирающим добавочными налогами трудовой люд, и бабником. А Фролова уважал и побаивался, так как сей муж слыл самым богатым человеком в губернии. Он владел чуть ли не каждой второй лавкой Оранска и помимо того большой ткацкой фабрикой и каменоломней.

– Кстати, это ж он эту драконову статую в погонах хозяину подарил на именины, – хихикнула Афонья. – Сам бы хозяин на такого никогда б не разорился. Жуткая страховидла, правда, Тиса Лазаровна?