Право быть - Вероника Иванова Страница 20

— Есть несколько вопросов к начальству Академии или ещё к кому-то сведущему.

— Важных?

— Мне думается, очень.

Борг кивнул, делая глоток.

Ещё полгода назад он бы замучил меня расспросами и рассказами о собственном житье-бытье, и я бы увиливал, шутил, а может, оказался бы предельно искренним, наслаждаясь беседой с человеком, почти полностью открывшим сердце ради меня. А что теперь? Теперь мы сидим, настороженно глядя поверх кружек и стараясь не встречаться взглядами, а если всё же встречаемся, отводим глаза. Правда, не сразу, а после небольшой паузы, напоминающей затишье перед бурей. Мы словно впервые встретились и не знаем, к чему готовиться, к драке или к перемирию.

Впрочем, сами виноваты, ведь мы оба выдумали друг друга. Борг захотел увидеть и увидел во мне соратника, занятого тем же или похожим делом на благо государства и престола, а я... Я, пожалуй, хотел найти в нём кого-то вроде старшего брата, над которым иногда так весело подтрунивать, но всегда можно быть уверенным в том, что окажешься закрыт широкой грудью от любой опасности. Нашёл ли? Уже и не помню, хотя жалею об ушедшей простоте наших отношений.

Прошлое не вернётся, как ни старайся. Что же делать? Попробовать построить будущее? Но в каком «завтра» я хочу снова встретиться с Боргом?

— Злишься?

Рыжий смотрит исподлобья, и тон его голоса никак не хочет соответствовать напряжённой растерянности взгляда:

— На тебя? С чего бы вдруг?

— О, неужели появились новые причины для раздражения?

— Ещё и старые не закончились.

Он хочет поговорить со мной, иначе, едва заметив, ушёл бы из трактира. И я, наверное, хочу поговорить, если до сих пор сижу за этим столом. Так что нам мешает?

— Я вёл себя по-скотски.

Карие глаза дрогнули, отчасти непонимающе, отчасти обнадёженно:

— Когда это?

— В нашу последнюю встречу.

Такого признания ты ждал или я опять попал впросак? Ну же, только не молчи!

Борг отхлебнул эля и отставил кружку в сторону.

— По-скотски ты ведёшь себя сейчас.

Рыжий имеет право на эти слова, даже смешно спорить, ведь я в который раз пытаюсь играть не в свою игру, не зная ни правил, ни расстановки фигур. А всё почему? Потому что не получил пока нового имени, пригодного для задушевной беседы двух старых приятелей.

Назови меня, ну хоть кем-нибудь!

— Чем я успел тебя обидеть?

Он морщится, словно от неожиданно возникшей боли.

— А сам не понимаешь?

— Ни капельки.

Карие глаза вспыхивают гневом:

— Зачем ты это делаешь? Зачем прикидываешься, что даёшь мне свободу уйти, остаться, говорить или молчать? Тебе доставляет удовольствие такая игра? Хочешь посмеяться надо мной, снова показать, насколько велики твои умения? Не трать сил напрасно, я уже давно это признал!

Я играю?! Нет, в моих поступках не было и намёка на желание развлечься или потрепать нервы, свои и чужие. Я всего лишь не знаю, что делать. Зыбучий песок отчаяния засасывает меня, и чтобы выбраться, нужна опора, любая из возможных, даже плохонькая беседа подойдёт. Но она должна возникнуть без моего усилия, а ещё лучше вопреки нему. Она должна родиться свободной, но роды всегда так трудны... Придётся помочь, чуточку подтолкнув, но не упустить момент, когда нужно убрать руку, чтобы природа всё необходимое проделала сама.

— Мне не смешно, Борг. Совсем не смешно. Прости, но я всего лишь хотел...

Слова сами собой вскарабкиваются на язык, цепляются друг за друга корявыми ручонками, не с первого совместного шага, но мало-помалу приноравливаясь к общему ритму движения.

— Я хотел попросить.

— О чём?

Голос рыжего звучит и удивлённо, и немного разочарованно, но, пожалуй, именно это странное сочетание предложения продолжать разговор и отказа без особой нужды оставаться искренним прорывают последнюю плотину, удерживающую от беспомощного признания:

— Научи меня, что делают со свободой.

Зачем я вообще это сказал? Зачем перебросил свой груз на другие плечи? Вот сейчас Борг окончательно обидится, швырнёт в меня кружкой и уйдёт, хлопнув дверью. И будет совершенно прав. Мне нужен советчик старше и мудрее, чем я сам, но не следовало вмешивать в мои нелепые беды того, кто и сам чем-то встревожен не на шутку, а теперь, моими стараниями, ещё и разозлён.

— Издеваешься?

Ну да, я бы чувствовал точно то же и в той же степени, если бы меня попросили, к примеру, объяснить, что означает быть любимым.

— Забудь. Я ничего не говорил.

К фрэллу всё это. Хватит. Слово за слово, и мы рассоримся окончательно. Жаль, ноги пока держат нетвёрдо... Ну ничего, харка очень скоро совсем прекратит своё действие, нужно только выйти на воздух, и сразу станет легче.

— Куда собрался? — Недовольный вопрос ударяется мне в спину.

— Не хочу мешать.

— Э, нет! — Крепкая ладонь цепляет моё плечо, тянет назад, и я шлёпаюсь обратно на лавку. — Уйти просто так не позволю!

— И чего потребуешь взамен?

Всё же немного легче разговаривать, не видя лица собеседника, а только догадываясь, какие тени могут проноситься по нему.

— Ответов.

— А есть вопросы?

— Есть. Один. И я очень давно хочу его задать. С самой середины зимы... Кто ты?

Помнится, Рогар уже спрашивал и не удовлетворился услышанным, потому что сам сплоховал. Но сейчас мне совсем не хочется отшучиваться. Во-первых, Борг этого не заслуживает, а во-вторых, я и сам хотел бы докопаться до правильного ответа.

— Сначала я думал, что ты входишь в верхи если не Опоры, то Гнезда: ты слишком много всего знаешь, водишь близкое знакомство с ректором Академии, ухитряешься оказывать влиятельным людям такие услуги, которые дают тебе власть. Правда, ты ей не пользуешься или тщательно это скрываешь, одно из двух.

Подозрения, подозрения, подозрения... Как с ними бороться? Можно пойти к кузену-ректору попросить дать Боргу по шапке за его пытливый ум, и рыжий больше никогда не будет докучать ни мне, ни кому-либо ещё своими опасными речами. Но таким поступком я лишь подтвержу худшие опасения своего... Будем считать, несостоявшегося друга. И ещё это будет совсем по-детски — броситься искать защиты у старшего родича, когда сам давно уже стал взрослым.

— Продолжай.

— Ты всегда словно стоял выше, на ступеньку или на две, точно не знаю, но я ясно чувствовал расстояние, то уменьшающееся до одного шага, то растягивающееся до горизонта. Да, именно так мне казалось зимой, ещё в последнюю нашу встречу, но потом, подумав, а времени на раздумья было достаточно, я понял, что ошибался. Ты стоишь не выше или ниже. Ты стоишь в стороне.