Темный трубач - Андрэ Нортон Страница 20

Осмотрев след, я решил, что животное спустилось по туннелю, наткнулось на преграду и повернуло назад. Очевидно, оно привыкло двигаться у стен, во всяком случае все следы были там.

Убрав упаковку походного рациона, я встал и осветил цепочку следов, ведущих назад, к большой пещере. Они могли быть сделаны и час назад, и день, и неделю. Но мне не понравилось, что рядом с лагерем скрывается какое-то неизвестное существо. Если это умирающий с голоду хищник, он может напасть на любого. Станнер быстро действует на теплокровных, его воздействие на рептилий гораздо слабее, разве что на высоком напряжении, а наши станнеры всегда настроены на низкое.

Поэтому я пошёл назад так быстро, как сегодня ещё не ходил. У тележки следы отделились от стены и затерялись в центре туннеля. Осветив тележку, я увидел порванный трак. Такие края разрыва указывали не на скалу. Похоже, тут работали когти. А когти, способные разорвать гусеницу… Я крепче сжал найденное оружие. Если бы отыскать свежий заряд для него, нам не о чем было бы беспокоиться. Лазер, который плавит скалы, остановит даже медведебизона — самое опасное существо, какое я знал. Ни один рейнджер не осмеливался приблизиться к нему, не оглушив предварительно станнером…

Наконец я вышел в большую пещеру. Здесь следы резко сворачивали влево, по-прежнему держась у стены. Я был доволен этим: если существо не любит открытых пространств, ему придётся пересечь пещеру, ведущую к лагерю, а бараки способны выдержать нападение. Нужно только соблюдать осторожность за их стенами.

Я продолжал идти вдоль следов, пока они не исчезли в расщелине. Взглянув на карту, я понял, что это вход в третий туннель. Несколько цепочек следов в пыли вели в туннель и из него. Похоже, эти существа тут часто ходят. Из расщелины тянуло таким холодом, что я поразился. Если это рептилия, как она выдерживает такую температуру? Рептилии не могут жить в жаре и под прямыми солнечными лучами, а холод делает их вялыми, некоторые даже впадают в спячку. Именно изучение таких животных привело к открытию «холодного сна»! До изобретения гиперпрыжков огромные расстояния между звёздами люди преодолевали в состоянии «холодного сна», лёжа в похожих на гробы ящиках.

Существо, оставившее след, тем не менее выбрало туннель, ещё более холодный, чем пещера. Самые поздние следы, перекрывавшие остальные, вели туда, и я решил не ходить по ним.

Вместо этого я пошёл к лагерю. Дверь, ведущая в пункт управления оружием, была полуоткрыта, внутри темно, темно и в бараке с коммуникатором. Повинуясь какому-то импульсу, я не пошёл к населённой казарме. В конце концов я не говорил, когда вернусь, а мне очень нужен заряд для лазера Лугарда. Его можно попытаться отыскать здесь. Если бы он нашёлся среди припасов или в других помещениях, я бы уже знал.

Я вошёл в тёмное штабное помещение. Закрыл за собой дверь, и тут же вспыхнул свет. То же самое происходило и в других бараках. Но не в пункте управления огнём. Значило ли это, что Лугард активировал только часть оборудования? Мы знаем, что коммуникатор не действует, но что ещё здесь есть?

Я подошёл к картотекам. Они открывались прикосновением пальцев к реле. Когда я прикоснулся к первому реле, шкаф открылся и я увидел пустую внутренность. Там были секции для микрофильмов и для лент, но самих лент не было. То же и в других отсеках. Тогда я поискал на стенах другие реле и нашёл ещё четыре. Но если они и охраняли какие-то тайны, то не раскрыли их. Может быть, они были настроены на отпечатки Лугарда или даже моего отца, если к ним не притрагивались с начала войны.

Я сел к столу, положив на него оружие. В столе три ящика, тоже пустые. Потом я увидел четвёртый, узкий, прямо под столешницей. Я заметил его только потому, что его осветил мой поясной фонарь, который я забыл выключить.

Казалось, открыть этот ящик невозможно: ни защелки, ни кнопки. Я вытащил охотничий иридиевый нож и его несокрушимым концом прощупал еле заметную щель соединения. Потребовалось немало терпения, но наконец что-то щёлкнуло, и открылся неглубокий ящик.

В нём оказался только один пласталист — тоже карта. Я разложил её на столе и принялся сравнивать с той, что дал мне Лугард. Частично они совпадали. Но моя старая карта покрывала лишь около четверти новой. Опять я увидел сеть туннелей. Во всех случаях за преградами, которые я встретил, были обозначены продолжения туннелей, ведущие к каким-то помещениям или установкам.

Ракетные шахты? Или что-то подобное? Рядом цифры, настолько мелкие, что их трудно прочесть. Я решил, что это код. Ну, раз эти помещения для нас закрыты, не так уж и важно, что там. Меня больше интересовал третий — холодный — туннель. На карте Лугарда он был лишь слегка обозначен, здесь же имелось много подробностей.

Судя по карте, этот туннель вёл к пещере, не меньшей, чем та, в которой мы находились. А может, просто одна большая пещера с узким переходом. Дальняя сторона этой пещеры не была дорисована, как будто тот конец составитель карты не исследовал и не знал истинных его очертаний. Пещера на карте была слегка заштрихована, что особенно подчеркивало её значение; поверх штриховки — опять код.

Я вспомнил рассказ Лугарда о ледяной пещере, в которой он нашёл следы чужаков. Холод, тянувший из пещеры, свидетельствовал о наличии льда. А специальное обозначение на карте — о важности этого места. Но никаких признаков выхода на поверхность. Приходилось признать, что два известных выхода запечатаны и нам придётся возвращаться тем же путем, каким мы сюда попали. А для этого — разобрать завал, остановивший Аннет. И за ним… я вздрогнул, представив себе подъём. А ведь лифт не работает.

Свернув обе карты, я сунул их в карман. Дальнейший осмотр комнаты связи и жилых помещений ничего не дал. Впрочем, я захватил с собой оружие, решив тщательнее поискать заряды для него. Оружие нам необходимо. Выйдя из штабного помещения, я услышал крики.

— Дагни! Дайнан!

На крики стены отзывались эхом.

— Дагни! Дайнан!

Дверь казармы была распахнута, оттуда струился свет. В нём была видна Аннет — это она кричала. Дальше, в полутьме, ещё одна фигура — это мог быть только Тед — и ещё кто-то, может, Гита, движущаяся в другом направлении — к уступам. И я побежал — вспомнил трёхпалые следы.

— Что случилось? — я поравнялся с Аннет, когда она снова позвала детей.

Она повернулась, схватив меня обеими руками.

— Вир, дети — они ушли!

И, продолжая держаться за меня, закричала:

— Дагни! Дагни! Дайнан!

Кто-то с другой стороны включил прожектор. Его луч дотянулся до стены пещеры и осветил расщелину, вдоль которой тянулись зловещие следы.

— Домой… — я расслышал это слово сквозь крики Аннет и увидел Приту. Встретив мой взгляд, она кивнула, как бы подчёркивая значение своих слов. — Дагни хотела к маме, хотела домой. Она не понимала, что случилось. Когда Аннет пошла, чтобы принести ей поесть, — мы думали, она спит, Дагни убежала. А Дайнан — он никогда не оставлял сестру.

Это правда. Куда бы ни шёл один из близнецов, туда же и другой. Впрочем, обычно вёл Дайнан. И он не позволил бы сестре уйти во мрак одной. По-прежнему помня о следах, я схватил Аннет за руку.