Солнце Велеса - Елизавета Дворецкая Страница 20

Без суеты и шума старшие подняли отроков. Шатры были сняты и свернуты, пожитки уложены в заплечные короба.

– Иди вперед, – шепнул Доброслав, и Хвалис первым двинулся по тропе к отмели, где лежали лодьи.

Уже стояла ночь, Ратиславль спал, только звезды перемигивались высоко в ясном небе. Хвалис осторожно шел впереди. У Сологи залаяла собака, но под берегом темнела густая тень, никто не мог их здесь увидеть. Подумаешь, собака! Если кто из Ратиславичей и услышит лай, то подумает, что какая-то парочка в предвкушении Купалы никак не может расстаться.

Однако с Хвалиса сошло семь холодных потов, пока вятичи сталкивали свои лодьи, грузили пожитки и рассаживались. То, что он сделал, едва ли можно было назвать преступлением – он просто слегка поторопил события, вот и все. Но впервые в жизни он совершил некий важный поступок сам, по своему разумению, своей воле и ради своей собственной выгоды. Хоть его и не слишком любили в Ратиславле, он, как и каждый, привык ощущать себя неотделимой частью рода и по-другому жить не умел, как не умел почти никто. Но вот он совершил нечто, о чем родичам лучше не знать. Ибо то будущее, которое задумал Хвалислав, идет вразрез с замыслами и намерениями всех Ратиславичей.

И от этого внезапно нахлынувшего на него огромного одиночества Хвалислав чувствовал себя, как только что отлетевшая от тела душа. Все вокруг казалось Навью – густая тень под берегом, серебряная дорога реки, черные тени лодок и само высокое черно-синее небо с огромными, яркими, острым белом светом сияющими звездами. Даже будущая княжеская власть сейчас казалась чем-то пустым, легковесным, незначащим и ненужным. Хвалислав чувствовал себя так, будто стоит один на высоком обрыве и во всем мире нет никого, кто был бы ему близок, кто поможет, укроет, обогреет, наставит на ум…

Ему вспоминалась только Галица – ее желтые решительные глаза, ее шепот. Казалось, что его ведет сама удельница, одна из дев судьбы.

Ему и в голову не приходило, что все время сборов Доброслав размышлял, не следует ли прихватить его с собой в качестве заложника. Но все же отказался от этой мысли: если сын хвалиски совершил все это сам, то для рода он, отступник, не представляет никакой ценности. Если же его все-таки подослал Вершина, задумав какое-то коварство, то наверняка выбрал из домочадцев наименее ценного, а значит, опять же, толку от такого заложника не будет.

Случая узнать, как громко умеет причитать Замиля, Доброславу, на его счастье, за эти дни не представилось, иначе он бы так не думал.

Хвалислав не знал об этих размышлениях, но понимал, что сделал лишь первый шаг. Впереди предстояло еще много трудностей, но однажды вступив на дорогу, остается только идти по ней.