Кузница души - Маргарет Уэйс Страница 20

— Рейст! Сюда! — Карамон отчаянно махал рукой с крестьянской повозки, которой он управлял. В тринадцать лет, когда Карамон стал таким высоким, широкоплечим и мускулистым, что казался гораздо старше, он стал главным помощником фермера Седжа на полях.

Волосы Карамона вились мягкими каштановыми кольцами, его глаза были веселыми, дружелюбными и простодушными, и очень доверчивыми. Дети обожали его, а нищие, фокусники и шарлатаны любили его еще больше, как неиссякаемый источник дохода. Он был необычайно силен для своего возраста, и необычайно мягок. Он был страшен в гневе, но чтобы рассердить его, надо было очень долго стараться, так что Карамон обычно понимал, что зол, только после окончания ссоры или драки.

Его гнев проявлял себя в полную силу лишь в одном случае: если кто–то угрожал его близнецу.

Рейстлин поднял руку, отвечая на приветственные крики брата. Он был рад видеть Карамона, рад снова увидеть дружелюбное лицо.

Семь зим назад Рейстлин решил, что ему стоит оставаться в школе во время самых жестоких холодов. Это значило, что первый раз в жизни близнецы расставались на несколько месяцев.

Семь зим прошло для Рейстлина вне дома. Каждой весной, как и в эту весну, когда солнце растапливало лед на замерзших дорогах и нагревало первые зеленовато–золотые почки на валлинах, близнецы встречались снова.

Рейстлин давным–давно оставил тайную надежду на то, что однажды он поглядит в зеркало и его отражение окажется отражением его привлекательного брата. Рейстлин, с его тонкими чертами лица, большими глазами, и мягкими рыжевато–каштановыми волосами, которые доходили ему до плеч, был бы красивее брата, если бы не его глаза. Они глядели слишком долго, глубоко и пристально, видели слишком много, и в них всегда присутствовала легкая искорка превосходства, потому что он ясно видел и разгадывал все притворства, уловки и хитрости людей, и они были непонятны и противны ему одновременно.

Спрыгнув с тележки, Карамон заключил брата в объятья, но тот не ответил ему тем же. Он использовал свертки с вещами, которые держал в обеих руках, как предлог избежать проявлений любви, которые он находил нелепыми и глупыми. Его тело напряглось и застыло в братских объятиях, но Карамон был слишком рад, чтобы заметить. Он схватил вещи брата и закинул их в повозку.

— Давай, я помогу тебе взобраться, — предложил Карамон.

Рейстлин начал думать, что был не так уж рад видеть брата, как ему сперва казалось. Он подзабыл, каким надоедливым мог быть Карамон.

— Я вполне способен залезть в повозку без чьей–либо помощи, — отрезал Рейстлин.

— Ну конечно, Рейст, — Карамон широко улыбался, ни в малейшей степени не обиженный.

Он был слишком глуп, чтобы обидеться.

Рейстлин подтянулся и залез в телегу. Карамон плюхнулся на переднее сиденье. Схватив поводья, он зацокал языком, побуждая лошадь свернуть на дорогу, ведущую к Утехе.

— А это еще что? — Карамон завертел головой, прислушиваясь к голосам, доносящимся от школы.

— Не обращай на них внимания, братец, — спокойно сказал Рейстлин.

Уроки закончились. Учитель обычно посвящал это время дня «медитации», что означало, что его можно застать в библиотеке с закрытой книгой на коленях и открытой бутылкой портвейна, которым славился Северный Эргот. Он «медитировал» до ужина, пока служанка не будила его. Считалось, что мальчики должны заниматься в это время, но Мастер Теобальд никогда не проверял их, так что они были предоставлены сами себе. Сегодня стайка мальчишек собралась у черного входа школы, чтобы попрощаться с Рейстлином.

— Пока, Хитрец! Скатертью дорожка! — орали они хором, во главе с зачинщиком, высоким пареньком с морковно–оранжевыми волосами и россыпью веснушек, который был новеньким.

— «Хитрец»! — Карамон посмотрел на брата. — Они тебе это кричат? — Его брови сошлись вместе. — Ну я им сейчас… — Он остановил телегу.

— Карамон, не трогай их, — сказал Рейстлин, кладя ладонь на мускулистую руку брата.

— А вот и трону, — ответил Карамон. — Они не имеют права обзывать тебя так! — Его руки сжались в кулаки, довольно впечатляющие для тринадцатилетки.

— Карамон, не надо! — резко приказал Рейстлин. — Я разберусь с ними сам, когда время придет.

— Ты уверен, Рейст? — Карамон все еще смотрел на смеющихся мальчишек. — Они не смогут обзывать тебя, если у них губы будут разбиты.

— Возможно, сегодня не смогут, — сказал Рейстлин. — Но мне придется вернуться сюда завтра. Так что поехали. Мне бы хотелось быть дома до заката.

Карамон повиновался. Он всегда слушался приказов своего близнеца. Он с радостью признавал, что Рейстлин — более умный из них двоих. Карамон постепенно привык полагаться на решения Рейстлина во всех случаях, даже во время игр, в которые они играли с другими ребятами, игр вроде «Гоблинский Мяч», «Кендер, Держись Подальше» и «Король под Горой». Из–за своего слабого здоровья Рейстлин не мог участвовать в таких буйных играх, но он внимательно наблюдал за ними. Его живой ум разрабатывал стратегии для победы, которые он объяснял затем своему брату.