Великий поход - Рональд Колд Страница 20

Отряд на некоторое время задержался, потеряв тропу. Вернее, как объяснили изредка охотившиеся в этих краях флоридяне, они достигли того места, где напоенные влагой мхи и глинистая влажная почва после каждого дождя стирала протоптанные козами и пастухами дорожки.

— Дальше ходят лишь совсем свихнувшиеся звероловы, — сказал Аграв, широким жестом указывая в южном направлении. — Здесь иной раз шастают дозорные Народа Хвоща, и можно упокоиться в грязи со стрелой в башке. Попадаются и другие чудища, с которыми не сладить ни топором, ни рогатиной.

— Да, — согласился с побратимом Вагр, — началась Внутренняя Флорида, пограничье между южными охотничьими угодьями колонистов и всадниками на спрутах. Сам я дальше не заходил никогда.

Слева расстилались сплошные унылые торфяники, над которыми кружили редкие птицы. Справа — холмистые островки, на которых попадались деревья и кусты. Островки омывались грязевыми потоками, из которых возносились вверх черные стволы голых пальм, на их теряющихся в выси верхушках колыхались огненно-красные цветы. Флоридяне знали, как опасен пух этих цветов, что летом начинал разноситься ветром по окрестностям. Попадая на кожу, он вызывал страшный многодневный зуд, от которого не спасали никакие отвары и даже верное местное средство — лепешки из белой глины, замешанные на меду диких ос, вытягивающие гной из самых безнадежно запущенных ран.

— Огненный пух нужно обойти, — сказал Аграв, с ненавистью глядя на темные пальмовые стволы. — Придется брести по грязи, прыгая с кочки на кочку.

Изготовив слеги из длинных ветвей поваленного ветром дерева, они двинулись на юго-запад. Иир'ова и Ушану дорога показалась не слишком длинной и трудной. Они перемахивали с одного мшистого бугорка на другой, радуясь возможности размяться: их тяготила манера людей идти шагом. А вот флоридянам, старику и колдуну, пришлось несладко. Аграв едва не вывихнул лодыжку, соскользнув с мокрой коряги, а эливенер дважды проваливался по пояс, и его приходилось вытягивать веревками. Однажды на них спикировали три или четыре дневные летучие мыши, но как только Вагр подбил стрелой одну из них, стая ретировалась в молочную стену тумана, клубящуюся над топью. Шлепнувшуюся в грязь хищницу тут же схватил шустрый кайман, терпеливо притворявшийся мертвым бревном. Волоча истошно пищащую мышь за крыло, охотник засеменил прочь, шумно упал в грязь и поплыл к ближайшему озерцу.

Белый клубящийся туман постепенно приближался, и люди уже гадали, как они станут прыгать в нем по кочкам, когда в болоте наметился разрыв. Бредущий первым эливенер после очередного прыжка с радостью приземлился не на зыбкое основание, а на твердую землю, поросшую жесткой синей травой.

— Привал! — Эливенер с наслаждением сел на гнилой пень, и указал на курящуюся хмарь. — Прощайтесь со светом и небесами, мы погружаемся в царство полумрака. Может быть, нам еще попадутся островки нормальной растительности и относительно твердой почвы, а может, и нет.

— Что, в этой белесой дряни нет разрывов до самой южной оконечности полуострова? — спросил колдун, немигающими желтыми глазами уставившись в туман.

— Конечно, есть. Дымкой затянута лишь сама Великая Топь, а до нее нам еще идти и идти, — охотно начал пояснять старик, прихлебывая из деревянной баклаги, пока остальные рассаживались на коряги и камни вокруг него. — Сейчас мы свернули к западу, для того чтобы миновать торфяники, где охотятся Люди Хвоща. Договориться с ними ни о чем нельзя — они защищают свою землю с невиданной яростью, а вести боевые действия с всадниками в этом молоке я не собираюсь.

— Куда же мы топаем? — спросил набитым ртом Аграв. Он и Вагр принялись раскладывать на лишенных рукояток зонтах, снедь. Неслышно подошел Ушан и протянул лапу за вяленой рыбой. Недобро посмотрев на него, рыжий придвинул к себе поближе медовые лепешки.

— Вдоль Лантика тянется самое таинственное и нехоженое место Внутренней Флориды, так называемое «сердце болот». Это весьма странное место, которое не посещают даже лихие всадники на спрутах. — Эливенер взял протянутую ему Вагром лепешку, разорвал на две части, и протянул одну колдуну.

Тот шумно принюхался, скривил губы, но молча взял и принялся торопливо есть. Стараясь не смотреть на громко глотающего непрожеванные куски некроманта, Вагр взял рыбину, положил ее на хлебец и подсел к эливенеру, спросив:

— Что же странного в этом «сердце»?

— Это, мой мальчик, невозможно описать. Здешнее болото похоже на любое другое на континенте, разве что — большое. Великая Топь, конечно, не имеет аналогов. Даже Пайлуд на севере не подвергся такому опустошительному и длительному влиянию Лучей Смерти, как она. Там попадаются самые странные формы жизни, родившиеся во влажном сумраке и умеющие прятаться от ядовитых солнечных лучей. А «сердце» — это самое настоящее море.

— Как так? — Вагр казался сбитым с толку. Уши некроманта сейчас шевелились не меньше, чем у желтого мутанта, увлеченно уплетающего рыбу. Колдун внимательно слушал.

— Это затопленный много веков назад участок полуострова. До Смерти Флорида была намного шире, чем сейчас. Кораллы, облученные упавшими на юге бомбами, создали барьер, навсегда отделивший «сердце» от Лантика, а солнце стало убивать мелких рачков и бактерий, создав из них за века толстую пленку.

— По ней мы и пойдем? А мы не провалимся? — Вагр вздрогнул и поперхнулся, когда рядом с ним, как из под земли, возник перемазанный в тине иир'ова с черным извивающимся угрем в зубах. Мутант, предпочитавший свежую добычу людским запасам, растянулся на траве и принялся кормиться, порыкивая в сторону проявляющего интерес к угрю Ушану.

— Нет, пленка достаточно толстая, правда, она колышется при каждом шаге. Но я, в свое время, приноровился, привыкнете и вы. Зато там нет крупных хищников и Людей Хвоща. В Топь мы войдем с юга, минуя гигантский тростник, в котором обитают всадники на спрутах. Пройдя еще дальше, мы найдем мою старую стоянку, где я работал со своим учеником, стараясь сделать из лемутов нормальных животных. А дальше — как получится. Насколько я понимаю, наш желтый провожатый не против моего плана, но сказать наверняка, где мы найдем моего сбившегося с истинного пути ученика, я не могу.