Как я играю! - Алексей Штерн Страница 20

– Да, да! – закричал Четвеерг, которого все больше начинало закручивать вокруг ветки в спираль. – Ты – добрый. Я никогда больше не буду называть тебя громилой, только освободи меня!

– Гр, тогда приготовься немного потерпеть, храбрый гном, – сказал Пуслан.

Последующие его действия стали очень быстрыми – так владелец трактира «Две веселые русалки» гном Mora-Йога сноровисто смешивает коктейли для кредитоспособных клиентов. Теперь уже совершенно забыв о раненой руке, Пуслан скинул с плеч рыболовный ящик, открыл крышку специального отсека, достал из него каменную чашку и каменную же бутылочку, откупорил притертую крышку и капнул несколько капель темно-синей жидкости в чашку, после чего зачем-то смачно плюнул в нее два раза. Осмотревшись, вырвал поблизости из-под ног кусочек мокрого мха, понюхал его, выбросил, вырвал еще один кусочек, вновь понюхал и, видимо, удовлетворившись запахом, сжал его в огромной лапище, выдавив тонкий ручеек влаги, пролившейся в чашку. Поболтав в ней пальцем, тролль добился однородной массы и, не мешкая, принялся поливать кору, спеленавшую Четвеерга.

– Ты только терпеть, – приговаривал Пуслан, – запах-то у зелья, гр, несносный, зато, гр, смолу и клей разный хорошо растворять. Ну повоняешь недельку, гр, повоняешь две недельки, а через три недельки совсем вонять перестанешь…

Вскоре у гнома появилась возможность шевелиться. Постепенно от смолистой ветки отлепились руки, ноги, и наконец Четвеерг оказался полностью свободен. И первым делом он схватился за оставшуюся бороду, которая была отрублена не ровно, а наискосок.

– Борода! Моя борода!! – завопил Четвеерг. – Громи… то есть Пусланчик, зачем ты лишил меня бороды? Ты же знаешь, что для нормального гнома борода – это гордость…

– Борода – гордость для живого гнома, – справедливо возразил Пуслан. – Еще бы чуть-чуть, и ты бы перестал быть живым.

– А все оно! Оно! – вновь завопил Четвеерг и, схватив топор, ринулся было к дереву, но Пуслан перехватил его за топорище.

– Постой, гномище, не горячись…

– Да я это дерево в щепки! В муку, в… – И гном, и тролль, оба не обделенные силушкой, некоторое время на равных сражались за обладание топором, пока Четвеерг, более утомленный приключениями, выпавшими на его долю, не начал сдаваться.

– Успокойся, гномище, – увещевал его Пуслан, – дерево вораз не виновато, что ты на него забрался. Оно, гр, просто голодным было. Расскажи лучше, как ты трехлапистую медузу убил?

– Медузу? Это ту вонючую желтую пакость? – Четвеерг наконец отпустил топор, которым окончательно завладел тролль. – Разве я ее убил?

– Ведь это ты, гр, отрубил у медузы одно щупальце?

– Я, – согласился гном. – Она откуда-то на меня выпрыгнула, я сразу бросил топор, куда-то там попал, но тут поднялась такая вонь, что я не мог оставаться на месте и побежал. А она, медуза эта, за мной прыгала, но я бежал быстрее. Потом угодил ногой в скопище каких-то огромных головастиков и чуть с ума не сошел, когда они все сразу на меня набросились. Я запрыгнул на дерево и сразу к нему прилип, а эти головастики, здоровенные такие, длиной с мою ногу, покружили вокруг дерева и расползлись. А медузу ту я больше не видел… – Четвеерг с опаской огляделся по сторонам.

– Да, гномище, велик был твой страх, гр, гр, гр… – заулыбался Пуслан. – Высоко на дерево запрыгнуть…

– Ты, кстати, не знаешь, где мы вообще находимся? – не разделил веселья тролля Четвеерг.

– Не знаю, гр, – пожал тот могучими плечами. – Может, какие-нибудь южные болота? Там много всяких, гр, вредных существ обитает… А медузу твою я видел, сдохла она, не беспокойся.

– Как же мне не беспокоиться! Вдруг она не одна была? Да и головастики где-то поблизости ползают. И вообще болота – не гномья стихия. Вот если бы здесь горы были или еще лучше – пещеры сухие… А здесь такое, бр-р-р, от одного вида – мурашки по коже…

– Нам, гр, костер развести надо, – сказал Пуслан. – Если и ты, и я примерно в одном месте очутились, значит, и другие могут поблизости быть…

– Не надо ничего разводить, – возразил Четвеерг и показал рукой за спину тролля. – За нас уже развели.

Пуслан оглянулся и тоже увидел вдалеке поднимающийся над болотом столб дыма.

– Это Железяка, гр, гр! – обрадовался тролль. – Гномище, держи свой топор, пойдем быстрей к моему другу.

* * *

Железяка тоже увидел вдалеке дым. Он по-прежнему висел вниз головой и не имел возможности шевелиться, но только что его начало слегка потряхивать. Из-за этих потряхиваний он и открыл глаза, которые безболезненней было держать закрытыми. Соображалось плохо, но все же лекпин пришел к выводу, что вряд ли кто-нибудь стал бы разжигать костер на болоте, чтобы приготовить пищу: наверняка это сделали, чтобы таким нехитрым способом сообщить о себе, подозвать.

Тряска усилилась, Железяка понял, что начинает медленно удаляться от земли. То есть кто-то, или что-то, его поднимало, причем совершенно бесшумно. Лекпин, с тех пор как очнулся и обнаружил себя в положении подвешенного обездвиженного пленника, пока тоже не издал ни звука, чтобы не привлекать лишнего внимания. Но когда перед глазами появилась длинная суставчатая лапка, усеянная шевелящимися бордовыми волосиками, не смог удержать рвущегося изнутри крика ужаса.

И сразу откуда-то с земли раздался ответный крик. Лапка мгновенно отдернулась, Железяку встряхнуло гораздо сильней прежнего и развернуло на сто восемьдесят градусов. Кто-то, высоко задирая ноги и расплескивая болотную жижу, бежал в его сторону.

– Не надо ближе! – крикнул Железяка, предупреждая.

Его поняли, остановились и стали производить руками какие-то манипуляции. Железяка напряг зрение и, к своей несказанной радости, узнал того, кто был внизу. Товарищ по команде мормышечников, с которым лекпин успел крепко подружиться, эльф Мухоол, припав на одно колено и натягивая тетиву, целился в него из лука. Тетива хлопнула, сорвавшаяся стрела полетела прямо в лицо Железяки, тот зажмурился… в следующее мгновение услышал короткий пронзительный писк и понял, что падает.

Кроме того, чтобы вдохнуть и задержать дыхание, лекпин ничего не мог поделать ни после того, как шмякнулся в мягкий сырой мох, ни когда полностью в него погрузился и стал погружаться еще глубже, ни когда его вытаскивали на поверхность…

– Хорошо, что вы, лекпины, такие легкие, а то бы ни за что не вытащил, – услышал Железяка. – А с другой стороны, будь на твоем месте гном или какой другой приятель потяжелей, и леньноватый двенадцатиног навряд ли смог затащить его к себе в гнездышко.

– Мухоол… как я рад… видеть твои… уши… – тяжело дыша, выговорил лекпин, глядя на приятеля, вытирающего лицо и тем самым размазывающего по нему болотную грязь.

– Ты как, Алеф? Руки-ноги целы? – спросил тот.

– Не знаю, все затекло…

– Ну так растекай быстрей. – Мухоол похлопал по конечностям лекпина, только что освобожденным от прозрачного, но прочного кокона, который пришлось разрезать эльфийским ножом. – Надо поскорей до наших добраться, пока ночь не наступила и еще какая-нибудь гадость из болота не повылезла.