Преторианец - Валерий Большаков Страница 20

Фратарак связал несколько четких и звонких слов.

– «Отражение злого»! – громко перевел Тиндарид.

Кто ж тут такой злой, подумал Лобанов за секунду до того, как Тиридат толкнул его в грудь «лапой тигра».

Сергей попытался устоять, но полетел кувырком. Ошеломленный, он вскочил. Тиридат сделал движение и тут же оказался рядом. Костяшки его правой руки, сжатой в «копыто лошади», коснулись Серегиной шеи над ключицей. Лобанов увел корпус с линии атаки закручиванием торса и ответил двойным ударом, локтем и коленом. Тиридат блокировал локоть, но от колена уйти даже он не успевал, и прянул влево, защищая правой рукой печень, а левой – пах.

– Мактэ! – обронил Тиридат.

Не останавливая начатого движения, он шагнул вправо, влепил Лобанову между бровей пяткой с поворотом корпуса, подскочил, обрушил удар правой рукой по косой вниз в точку над ухом, повернулся, ударил растопыренными пальцами Сереге в шею и тут же левой ногой – по одному месту.

Лобанов пропустил удар, ослабив его поворотом тела и напрягая пресс, и попал Тиридату большим пальцем в свободную точку между ребер, добавив короткий укол в солнечное сплетение.

– Есть! – завопил Эдик. – Ты взял мысль, босс!

– Да ничего я не брал! – сердито сказал Сергей, отпыхиваясь.

– Че ты гонишь?! – прогудел Гефестай. – Да ты бы иначе не попал! Плавали – знаем!

Недоверчиво отмахнувшись, Лобанов бросился на фратарака.

Четыре раза раб переворачивал клепсидру, пока запаренного Лобанова и свеженького Тиридата не кликнули на обед-кену.

– Месяцок бы… позаниматься! – выдавил Лобанов.

– Позанимаешься! – обнадежил его Искандер. – Это я тебе гарантирую!

Под вечер, перекусив лепешкой с зеленым чаем, Сергей перенес постель наверх, на плоскую крышу. Он сидел и слушал, смотрел, тянул к себе все ниточки этого мира.

В синих сумерках Антиохия лежала нагромождением серых коробок и черных треугольников теней. Желтые огоньки светилен мерцали в проемах окон, красные язычки факелов дразнили небо со дворов и улиц. Город затихал, начиная дремать. Соседи лениво переговаривались, топотали животные в хлевах, хрупая зерном, по-бумажному шелестела невидимая листва, кто-то пел вдалеке, перебирая струны кифары… Лобанов сонно поморгал на иглистые звезды и заснул.

3

На окраине Антиохии лежал большой пустырь, поросший фисташкой и саксаульником. Здесь не строили домов и не распахивали огородики – место являлось запретным. Посреди пустыря, на небольшом холме была сложена приземистая дахма – Башня молчания. За ее невысокими, в два человеческих роста, стенами хоронили умерших. Б точности, как указывал Заратуштра. Ни землю, ни огонь нельзя было осквернять касанием мертвого тела, и верующие приносили трупы в дахму. Дожидались, пока птицы склюют плоть, и складывали кости на хранение – тут же, в укромных нишах башни.

Сюда-то и привел сподвижников Мир-Арзал Джуманиязов. Самое безопасное место!

– Бо-ольно! – хныкал Шавкат Айязов, хилый и квелый, вечно немытый усатенький молодчик. Он сильно хромал, подволакивая ногу, простреленную арбалетной стрелой.

– Кончай скулить! – рявкнул Тураб Мирзаев, коренастый и плотный верзила. Его квадратное лицо удлиняла аккуратная бородка от уха до уха, а вот усы он тщательно сбривал.

– Ага, тебе бы так!

Исмат Юртаев, незаметный человек среднего роста, без особых примет, в разговор не вступал, покрякивал только, когда перебрасывал два тяжелых хурджуна[50]с правого плеча на левое или наоборот.

– Сейчас придем, перевяжем… – проворчал Мир-Арзал, настороженно всматриваясь в сгущения теней. – Сам виноват! Зачем стрелял? Я тебе что сказал? Кафиры нам живые нужны! Как ты собираешься выбираться из этой дыры?!

Он смолк. Дахма нависла над ними, пугая черными тенями. Стая огромных, откормленных воронов взлетела, оглушительно хлопая крыльями. Мир-Арзал, выпускник Пермского университета, не верил ни в Аллаха, ни в Иблиса, но и его пробрало хриплое, пронзительное карканье. Нечто зловещее, потустороннее чудилось в криках вспугнутых птиц-могильщиков.

Робко ступая, боевики прошли в башню. Запах мертвечины был устоявшимся, но в нос не ударял.

– Там кто-то есть! – глухо выговорил Исмат, хватаясь за автомат. – Вон, сидят!

Мир-Арзал быстро положил руку на АКМ Юртаева:

– Не стрелять! – и нервно хохотнул: – Щас увидишь, кто там сидит…

Подойдя ближе, Исмат с содроганием различил три трупа в белых саванах, перепоясанных ремнями кушти.[51]Мертвяки были привязаны за ноги и за волосы, чтобы птицы не растащили кости. В прорехах разорванных пелен торчали обклеванные ребра, черепа с ошметками скальпов бессмысленно скалились в вечереющее небо.

– О, Аллах! – прошептал Исмат.

– Убедился? – хмуро спросил его Мир-Арзал. – Давай, перевяжи этого!

– А чего сразу я?! – попытался возмутиться Юртаев.

– А кто?! – рявкнул Мир-Арзал. – Я?!

Тураб быстренько организовал костерок и засновал вокруг башни, собирая хворост, – изображал полную загруженность.

Сплюнув, Исмат достал аптечку и склонился над Шавкатом.

– Чуть что, сразу Исмат, Исмат… – продолжал он бурчать.

– Тихо! – шикнул на него Мир-Арзал. – Кажется, Даврон идет!

Тураб осторожно опустил на землю охапку сухих веток и скользнул к арке входа. Через секунду обернулся и кивнул:

– Точно!

Даврон Газиев бесшумно миновал подлесок. Тише, чем нитка входит в ушко иглы, проник в дахму и опустился на корточки возле костерка.

– Ну что? – спросил Мир-Арзал нетерпеливо.

Но Даврон знал себе цену. Один из лучших разведчиков Гульбуддина Хекматиара,[52]он терпел Мир-Арзала, соглашаясь на более спокойное место второго в группе, но не любил, когда тот равнял его со всеми прочими. Даврон Газиев – это вам не серая масса вроде Шавката с Исматом, он даже по Интернету шарился, заходил на форумы неверных…

– Видел кафиров, – изрек Даврон, сочтя, что время доложить приспело. – Поселились в богатом доме… – Смолкнув, он пожевал губами и продолжил: – Знаете, где мы?

– В Афгане? – поднял голову Шавкат и сморщил лицо от боли. – Поосторожнее!

– Потерпишь! – сказал Исмат с ожесточением.

– Афган! – фыркнул Даврон. – Ты хоть один минарет видал? Хоть одну машину? Хоть один провод над улицей?