Страхи мудреца. Книга 2 - Патрик Ротфусс Страница 20
Страхи мудреца. Книга 2 - Патрик Ротфусс читать онлайн бесплатно
— «Фреахт», — сказал он.
— «Фреахт», — повторил я.
Он покачал головой.
— Нет. «Фреахт»!
— «Фреахт», — старательно повторил я.
— Нет, — твердо возразил он. — «Фреахт» — это…
Он оскалил зубы и подвигал челюстью, как будто что-то кусал.
— А это — «фреахт»!
И он ударил кулаком по ладони.
— «Фреахт»… — повторил я.
— Нет!
Я был изумлен тем, какое презрение слышалось в его голосе.
— «Фреахт»!
Щеки у меня вспыхнули.
— Да я же так и говорю! «Фреахт»! «Фреахт»! «Фре…»
Темпи протянул руку и отвесил мне затрещину. Так же, как давеча Дедану. Как делал мой отец, когда я начинал неприлично себя вести на людях. Это было не больно, просто неожиданно. Со мной уже никто много лет такого не поступал.
А самым неожиданным было то, что я даже не заметил, как он это сделал. Движение было плавным, ленивым и более стремительным, чем щелчок пальцами. Он, похоже, не хотел меня обидеть или оскорбить. Он просто стремился привлечь мое внимание.
Он поднял свои светлые волосы и указал пальцем на ухо.
— Слушай! — твердо сказал он. — «Фреахт»!
Он снова оскалил зубы и щелкнул ими.
— «Фреахт»! — он показал кулак. — «Фреахт»! «Фреахт».
И тут я услышал. Дело было не в звуках самого слова, а в изменении тона голоса.
— «Фреахт»? — переспросил я.
Он одарил меня короткой улыбкой.
— Да. Молодец.
И мне пришлось начать сначала и заново выучить все слова, обращая внимание на тон. Я ведь прежде этого не слышал, просто повторял за Темпи, воспроизводя его интонацию. Мало-помалу я выяснил, что каждое слово может иметь несколько разных значений в зависимости от тона, с каким произносятся входящие в него гласные.
Я выучил нужнейшие фразы — «Что это значит?», «Повторите помедленнее!» и еще пару десятков слов — «драться», «смотри», «меч», «рука», «танец». Чтобы объяснить последнее слово, мне пришлось разыграть такую сцену, что под конец мы оба покатились от хохота.
Это было захватывающе. То, что у каждого слова имеется свой тон, означало, что в самом языке присутствует своего рода музыка. Я поневоле задался вопросом…
— Темпи! — спросил я. — А какие песни вы поете?
Он непонимающе уставился на меня. Я подумал — может, он не понимает абстрактных вопросов?
— Спой мне адемскую песню!
— Что есть «песня»? — спросил он. За последний час Темпи усвоил вдвое больше слов, чем я сам.
Я прокашлялся и запел:
Малютка Дженни босиком
Гуляла вслед за ветерком,
Просила Джен у ветерка
Послать ей милого дружка.
На шляпке перья у нее,
А в пальцах дудочка поет,
Уста ее сладки как мед,
Язык же спуску не дает!
Когда я запел, глаза у Темпи расширились. Он уставился на меня как завороженный.
— Ну а ты? — сказал я, ткнув его в грудь. — Ты можешь спеть адемскую песню?
Он густо залился краской, и на его лице отразилось сразу множество неприкрытых чувств: ошеломление, ужас, смятение, шок, отвращение. Он поднялся на ноги, отвернулся и пробурчал что-то по-адемски, слишком быстро, так что я не понял ни слова. Можно было подумать, будто я попросил его сплясать нагишом.
— Нет, — сказал он наконец, сумев кое-как взять себя в руки. Его лицо снова сделалось бесстрастным, но светлая кожа по-прежнему была залита румянцем. — Нельзя.
Он, глядя в землю, ткнул себя в грудь и помотал головой.
— Нельзя песня. Нельзя адемская песня.
Я тоже вскочил, не понимая, что я сделал не так.
— Извини, Темпи!
Темпи покачал головой.
— Нет. Ничего извини.
Он перевел дух, помотал головой и пошел прочь.
— Это сложно.
РЕВНИВАЯ ЛУНА
В тот вечер Мартен подстрелил трех жирных кроликов. Я накопал корешков, набрал кое-каких травок, и еще до того, как село солнце, мы впятером уселись за трапезу. Ужин вышел идеальный: у нас было еще два больших каравая свежего хлеба, масло и крошащийся сыр, слишком местный, чтобы иметь особое название.
Денек выдался погожий, все мы были в хорошем настроении и после ужина снова принялись рассказывать сказки.
Геспе рассказала удивительно романтичную историю о королеве, которая влюбилась в пажа. Геспе вложила в рассказ подлинную нежную страсть. А если этого было недостаточно, взгляды, которые она бросала на Дедана, рассказывая о любви королевы, были сами по себе достаточно красноречивы.
Дедан, однако, упорно не замечал признаков ее влюбленности. Мало того, он продемонстрировал редкую глупость, принявшись рассказывать историю, которую слышал в трактире «Пенни и грош». Повесть о Фелуриан.
— Парнишка, который мне это рассказывал, был еще моложе нашего Квоута, — говорил Дедан. — И если бы вы сами его слышали, то увидели бы, что он не из тех, кто способен выдумать такое.
Наемник многозначительно постучал себя по лбу.
— Впрочем, послушайте и сами посудите, стоит ли этому верить или нет.
Как я уже говорил, язык у Дедана был подвешен неплохо, да и сам он, когда давал себе труд подумать головой, был куда умнее, чем казалось на первый взгляд. Увы, сейчас был как раз тот случай, когда язык он в ход пустил, а голову нет.
— Здешних лесов люди остерегаются с незапамятных времен. И не из страха перед разбойниками или потому, что боятся заблудиться. Нет! — Дедан покачал головой. — Рассказывают, будто тут водится дивный народ.
Духи с раздвоенными копытами, пляшущие при полной луне. Темные длиннопалые твари, что крадут детей из колыбелек. Здешние бабы, старухи и молодухи, оставляют на ночь хлеб и молоко. А многие мужики строят дома непременно так, чтобы все двери были друг напротив друга.
Кое-кто мог бы назвать этих людей суеверными, но они-то знают, что к чему. Безопаснее всего вообще не встречаться с фейе, но, если что, лучше уж с ними не ссориться.
Это история о Фелуриан. Владычице Сумерек. Владычице Изначальной Тишины. Фелуриан, что несет смерть мужам. Однако смерть эта сладка, и они охотно идут ей навстречу.
Темпи втянул в себя воздух. Он сделал это почти незаметно, однако это бросилось в глаза, потому что до сих пор он, как и прежде во время вечерних рассказов, сидел абсолютно неподвижно. Теперь я лучше понимал почему. Он хранил тишину.
— Фелуриан? — спросил Темпи. — Смерть мужам. Она… — он запнулся, — она — сентин?
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии