Воплощение снов - Надежда Федотова Страница 20

Врач уехал с пару часов назад, заверив маркиза, что жизни его супруги более ничего не грозит. «На наше счастье, — сказал он, закрывая свой потертый саквояж и выходя из спальни следом за Астором, — госпожа маркиза успела сделать всего лишь несколько глотков. Иначе, боюсь, мое присутствие здесь уже не потребовалось бы… Говорите, по рассеянности перепутала уксус с водой?» Астор деревянно кивнул. Врач со вздохом покачал головой: «Обычно такое случается с детьми, правда, страдают они в основном от собственного любопытства… Однако, как стемнело! Доброй ночи, ваше сиятельство. Я дал госпоже маркизе сильное болеутоляющее и оставил горничной подробные инструкции, но если ситуация вдруг ухудшится — первые сутки всегда самые опасные — без промедления посылайте за мной» Маркиз Д'Алваро снова кивнул. Проводил врача до его дрожек, еще раз невнятно поблагодарил за участие, поднялся обратно по ступеням крыльца — но вместо того, чтобы вернуться в дом, тяжело опустился на подвесную скамеечку у перил и уткнул локти в колени.

Он лгал им обоим — и старому легковерному доктору, и Пэт, которая прибежала из кухни на зов господина, когда тот обнаружил в столовой скорчившуюся на полу жену: лицо Лавинии было искажено жуткой гримасой боли, из широко открытых, слепых глаз лились слезы, левая рука судорожно сжимала горло, правая, прижатая к груди, бестолково металась то вверх, то вниз, а рядом, на паркете, в остро пахнущей лужице, посверкивали мелкие стеклянные осколки. Запах, ударивший в нос Астору, стоило ему склониться над супругой, не оставил никаких сомнений. Уксус. Сколько же она его выпила?.. Обернувшись к двери и рявкнув: «Пэт, Гарет, кто там еще! Быстро сюда!», маркиз опять наклонился к жене. Лавинию вырвало — резкая уксусная вонь стала сильнее. Выругавшись сквозь зубы, Астор поспешно смел в сторону осколки, чтобы жена не угодила в них головой, потом попытался хоть как-то привести ее в чувство, но потерпел полный крах — Лавиния его даже не услышала. Она, наверное, и не видела ничего вокруг себя, корчась в судорогах и безуспешно пытаясь глотать воздух покрасневшими губами. Из груди маркизы Д'Алваро вырывались прерывистые свистящие хрипы, скрюченные пальцы совсем побелели. «Да чтоб тебя!» — холодея, подумал Астор. Он понятия не имел, что ему следует делать, а судя по неутешительной картине, делать было нужно, и срочно. Глупая девчонка! Уксус!..

Он открыл рот, чтобы снова позвать на помощь, но в двери столовой уже вбежала заполошная кухарка. Позади нее угадывались силуэты денщика маркиза и горничной его жены. «Что случилось, ваше сиятельство?» — выдохнула Пэт и, обогнув стол, ахнула. Астор коротко кивнул. «Уксус», — уронил он. Женщина, всплеснув руками, метнулась к госпоже и опустилась перед ней на колени. «Надо доктора, — пробормотала она. — Да побыстрее… Набок ее уложите, ваше сиятельство, как бы не захлебнулась, эвон как ее, бедняжку, полощет… Анни! Что рот раззявила, дурища?! Бегом вниз, молока холодного принеси пару кувшинов и льду кусок, в полотенце завернуть!.. Да шевелись же ты, утка сонная!» Горничную маркизы как ветром сдуло. «Гарет…», — увидев, что женой занялась деятельная кухарка, начал было Астор, но денщик оказался понятливей деревенской девчонки — он уже с грохотом катился по лестнице на первый этаж, во весь голос призывая кого-то из младших конюхов. «Подсобите, ваше сиятельство, — услышал маркиз озабоченный голос Пэт. — Приподнять ее надо, и еще воды бы, рот промыть, пока совсем все себе не сожгла… Как же так получилось?» Астор, поднявшись, взял со стола графин с водой и, передав его кухарке, обхватил руками ходящие ходуном плечи жены. «Не знаю, Пэт, — сказал он. — Видно, в полутьме перепутала эту клятую склянку с бокалом. Что, совсем дело плохо?» Женщина неопределенно качнула головой. «Там поглядим», — отозвалась она, прилаживая к трясущимся губам Лавинии горлышко графина.

Стараниями кухарки маркизе Д'Алваро удалось дождаться доктора — Пэт, по долгу службы каждый день имевшей дело с уксусом, как выяснилось, все это было не впервой. «Дело обычное, ваше сиятельство, — сказала она. — То поострее кто любит, да недоглядит, то дите неразумное, не знаючи, язык себе обожжет, то пропойца сдуру приложится… А дрянь-то едкая, хоть в готовке и нужная. Всякое случается» Астор молча кивал, так же молча делал все, что ему говорили, и старался лишний раз не глядеть на жену. По многим причинам.

Конечно, ни о какой «рассеянности» и, уж тем более, «случайности» даже речи не шло. И слабое освещение в столовой тоже было ни при чем — Лавиния, Астор был в этом совершенно уверен, знала, что делает, иначе все кончилось бы самое большое обожженным языком, как у тех же детей, которых упоминали врач и кухарка. Это ведь уксус, там один запах чего стоит — захочешь с водой перепутать, не сможешь!.. Нет, она знала. И что держит в руках, и чем ей это грозит.

Но почему? С какой стати? На ровном месте, без всяких причин попытаться свести счеты с жизнью, да еще и таким чудовищным способом?.. «Не понимаю, — думал Астор, глядя на вспыхивающий и гаснущий далеко впереди огонек фонаря. Налетевший порыв холодного ветра заставил его сощуриться. — Ничего не понимаю! Или это из-за того, что было за ужином?.. Ну да, моя инициатива ее, кажется, не слишком впечатлила, но… В конце концов, разве не этого она добивалась? И платье, и это «Вам не нравится?» — ну ведь понравилось же! Что не так?!» Маркиз растер задубевшее от холода лицо ладонями и внутренне усмехнулся. Врал он, похоже, не только всем вокруг, но уже и себе. Что не так… Да ясное дело, что!

Астор был не слепой, и прекрасно видел, что жене он, мягко говоря, неприятен — и как человек, и как мужчина, но чувства эти были взаимны и потому мало его трогали. К тому же, в чем-то Лавинию было можно понять. Как иначе: избалованную герцогскую дочку, привыкшую к столице, своему положению и, надо думать, совсем иному обращению, навряд ли могли обрадовать такие перемены в судьбе. Почему она все-таки за него вышла, Астор не знал и не особенно об этом задумывался, но здесь, в Алваро, Лавиния была чужой — и всё вокруг было ей чуждо. Да и сколько ей лет? Должно быть, слегка за двадцать?.. Конечно, от тоски взвоешь в этом медвежьем углу — не считая прочие обстоятельства. Может, она и платье это клятое нацепила только для того, чтобы хоть так, пусть ненадолго, вернуться в прошлое? Демон его знает! Маркиз Д'Алваро мрачно сплюнул себе под ноги. Так или нет, но одно не оставляло сомнений — его недавняя хмельная прыть, достойная, увы, лучшего применения, оказалась последней каплей. Да, ведь жена, кажется, что-то тогда пыталась возразить…

— Кажется, — эхом откликнулся на собственные мысли Астор. И в бессильной злости то ли на Лавинию, то ли на себя самого от души выругался. Ну что за рохля? Коли уж так ей того не хотелось — разве трудно было прямо об этом сказать? Убил бы он ее, что ли? Там спальня в двадцати шагах, уж дошел бы, не рассыпался по дороге!..

Хотя, надо признать, со спальней дело обстояло немногим лучше. В постели Лавинию даже бревном сложно было назвать — не женщина, а стылый камень. Астор, подняв голову, бросил взгляд на слабо освещенное окно второго этажа: камень, не камень, а раньше до таких решительных мер все же не доходило. И раз уж дошло, нет никаких гарантий, что в следующий раз она своего не добьется. Ну, будет не уксус, а то же окно — и что потом?