Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию - Вадим Булаев Страница 20

— Собственная за меня взялась опять... планы меняются... Спасибо — ответил ему тогда будущий начальник.

Теперь помощник инспектора надеялся как раз на благодарность за тот случай и просто хорошее отношение.

— Дима, — проникновенно обратился он к товарищу. — Помощь нужна. Документы человеку выправить надо.

— Серёга! Ты обалдел?! — деланно удивился полицейский. — Да как это возможно!

Оба испытующе посмотрели друг на друга.

— На мне микрофона нет, и «жучков» я не приносил. Если тебя и слушают, то это не моя подача. Сразу уточню — документы прошу сделать тебя именно я, а не кто-то через меня. Для девушки. У неё их нет совсем. Если сомневаешься — пальцы ей откатаем и пробьёшь по базам, чтобы успокоиться. Так как? Только давай без витиеватостей — да или нет? За деньги отдельно поговорим.

Начальник долго, задумчиво смотрел на гостя. Взвешивал, решал. Сергей его не торопил.

— Ты понимаешь, о чём просишь? И сколько это стоит, если красиво делать? У тебя просто нет таких денег... К тому же девушка... Мало ли, как она себя потом поведёт? Вдруг истеричка?

— Дима! Я просил тебя не парить мне мозг! Нормальная там девушка, адекватная... И за деньги не твоя забота. Цифру озвучь — а дальше я сам разберусь.

— Да не в деньгах дело, дружище... У меня их и так в достатке, чтобы ещё и на тебе наживаться. Просто сложно это. Действительно сложно.

— Но возможно?

— Конечно, — улыбнулся он. — Если очень-очень хочется, но нельзя... Давай так! Ты мне поможешь в одной истории, а я решу тебе документы. Настоящие, весь пакет, отвечаю. Моё слово железное...

Иванов сразу заинтересовался. Если Дмитрий давал слово, то ему можно было верить. Но вот что за дело такое, если человек ради него от денег отказывается? Потому спросил осторожно:

— Что нужно?

— Не поверишь! Одного деда в нашем городе в больницу привезти! Не больше, клянусь! Да не смотри на меня, как на идиота! И подвоха никакого нет! Только то, что я сказал!

— Гадость в чём? — помощник инспектора не любил, когда что-то начиналось вот так, безобидно.

Начальник местной полиции горько усмехнулся, устроился поудобнее в своём кресле и пододвинул пепельницу, всем своим видом показывая, что за две минуты историю не рассказать.

— В общем, так, — начал он. — Жил-был на свете Арон Самуилович Лейц, 1919 года рождения. В войну воевал, потом в прокуратуре работал, хоть и по пятой графе не должен был, в суде отметился. Даже на пенсии консультировал важняков в особо мутных случаях. Половине прокурорской верхушки подзатыльники обучающие в их юные годы раздавал. Они его знают и помнят, и ценят... Детей тоже хороших вырастил. Сын в правительстве не последний человек, у дочки денег куры не клюют и связи те ещё...

— Достойная биография, — перебил его Иванов. — Только к чему ты это мне рассказываешь?

— Слушай дальше. С возрастом Арон Самуилович обрёл старческое слабоумие, провалы в памяти и прочие хвори очень пожилого человека. Его, естественно, домашние в лучшую клинику определили, с уходом и всесторонней заботой. А полтора года назад дед окончательно слёг, в беспамятство впал и в бой пошёл.

— Куда?!

— В бой. Арон Самуилович на аэродроме служил в техниках всю войну. Много раз рапорта писал на перевод в действующий лётный состав — не отпускали ни в какую, хотя у него аэроклуб за плечами был и училище... А сидел в механиках потому, что руки золотые имел, чинил любую деталь практически на коленке. Вот и берегли специалиста...

Он, как мне рассказали, из-за этого авиацию после сорок пятого забросил и в юристы подался — от обиды, что летать не дали. Не в этом суть... Всей истории не знаю, но ему однажды на аэродроме пришлось фактически разводным ключом от немцев отбиваться, прорвались эти сволочи как-то. «За отвагу» дали... И вот в том бою он на старости лет и застрял. В сорок четвёртом. Всё солдат собирал, в атаку рвался, самолёты защитить...

Год он так воевал на больничной койке, а потом неожиданно для всех в себя пришёл, ходить начал бодренько, кашку самостоятельно кушать. Даже врачи руками разводили — настолько редкий случай, тем более в его годы. Но прийти то пришёл, только изменился очень. Со всеми сразу разругался, детей чуть ли не пинками прогнал. Вернулся в город, заперся в квартире и доносы строчит с утра до ночи во все инстанции рангом повыше. Да грамотные какие! А, учитывая его авторитет в юридической среде, простой отпиской не отделаешься. По всей форме разбирательства проводят. Достали уже!!! — последние слова полицейский почти выкрикнул на эмоциях.

Иванов невольно ощутил искренне сочувствие к нему — сам в такой же ситуации находится, со всех сторон бумагомаратели обложили.

— Дим, а в чём проблема, растолкуй попроще? Ты что, пенсионера- склочника боишься? Сколько их было...

— Проблема в том, что мы уже устали тут отбиваться от его кляуз. И деньгами, и полянами, и бабами. И всё равно, как не подмазывай — каждый проверяющий обязан что-то накопать — иначе на верху скажут, что денег у нас взял и по шапке ему дадут. Потому положение местных властителей всё более шатким становится. Боимся мы, что головы полетят просто чтобы этот маразматик успокоился. На следующей неделе комиссию из столицы ждём. Только от трёх областных избавились и одной межрегиональной. Как тебе?

— Понимаю...

— Хорошо, что понимаешь. Мы — мэр, прокурор, да и остальные тоже, уже между собой договорились его на психиатрическую экспертизу отправить и невменяшкой признать — тогда проще будет. Отвезут детки старичка в какую-нибудь швейцарскую клинику годы доживать — и все вздохнут с облегчением. Вот только из квартиры деда выманить не можем. Сам он никому никогда не открывает, почту получает через почтовый ящик, который прямо в дверь вмонтировал, еду ему раз в месяц курьер привозит, и мы никогда не знаем этот день — он её прямо в области заказывает, денег у него в достатке... Исходящую корреспонденцию на почту пацаны за пополнение мобильников относят — через окно им передаёт. В общем — никак. И провода обрезали, и повестки слали, и по-хорошему просили — не выходит. Как только не изгалялись...

— Так вскрыли бы дверь по-тихому. Воров напрягите.

— Пробовали. Его дверь можно только направленным взрывом открыть. На совесть сделана, не Китай какой-нибудь. И, самое паскудное, дети за него. Мы аккуратно так обращались — мол, вашему папе к докторам надо, головушку пролечить. Арон Самуилович ведь и их на порог не пускает! А дочка в ответ — он наш отец и только попробуйте силу применить — пожалеете! Если сам пойдёт — нет вопросов, в лучшем виде лечение организуем, но без насилия! Знаешь, я ей верю — та тётка с братиком вполне могут тут всех по стенке размазать, и им за это ничего не будет!

— На что хоть жалуется старичок?

— На всё. Интернет открывает, местные новости читает — и давай строчить жалобы по поводу и без. Да какие! Будешь читать — заплачешь! Запугал всех. Почтальоны вообще трясутся, когда к нему стопки официальных ответов относят — он на них больше всего доносов нарисовал.