Дорога по облакам - Лариса Петровичева Страница 20

Столица встретила проливным дождем: лето в этой части страны редко баловало хорошей погодой. Когда поезд, который вез ссыльную компанию, наконец-то остановился у перрона Центрального вокзала, Харвис произнес:

— Дома…

Эвглин ничего не ответила. До дома ей было еще очень далеко.

Несмотря на то, что король Клаус дал свободу сыну и его сподвижникам, это не значило, что он простил бунтарей. Вся компания ехала в пломбированном вагоне, под неусыпным наблюдением коллег Борха, которые ждали принца на Большой Заставе. Относительная свобода была только у Харвиса: проректор Эльсингфосской академии чародейства и волшебства не был преступником — зато с Эвглин глаз не сводили. Однажды за ужином принц Альден сказал:

— Мы все обязаны свободой именно вам, дорогая Эвглин. Если бы не вы, мы бы так и сидели в Приграничье, — он поднял свой бокал, в котором теперь было не вино, а минеральная вода, и произнес: — За Эвглин Шу! За нашу свободу!

Тост поддержали, хотя Борх посмотрел на принца очень выразительно, всем своим видом давая понять, что следует внимательнее относиться к своим словам: коллеги Борха одарили Эвглин такими взглядами, что впору было прятаться, да подальше.

Компания принца по-прежнему была для них бандой ссыльных бунтарей. А Эвглин — адским отродьем или чем похуже…

— Что с нами будет? — спросила Эвглин. На перроне выстроилась цепочка вооруженных солдат в насквозь промокших плащах, офицеры, окутанные золотым сиянием артефактов, важно гарцевали на тонконогих лошадях, и поодаль, возле здания вокзала, уже стояло несколько закрытых экипажей. Дождь хлестал все сильнее, и мир тонул в водяной мгле.

— Принца и компанию, скорее всего, разместят под замком во дворце, — ответил Харвис. — Я слышал, как об этом упоминал Борх… Свободы у них, к сожалению, не будет.

— Лучше бы тогда остаться в Приграничье, — промолвила Эвглин. — Пусть там ужасная скука, зато хоть можно погулять. И быть себе хозяином.

Харвис одобрительно посмотрел на нее.

— Думаю, их все-таки будут отпускать на прогулки, — сказал он. — Оставить людей без свежего воздуха — это уже совсем жестоко.

Эвглин понимающе кивнула и вдруг призналась:

— Мне страшно, Харвис. Мне очень-очень страшно.

Харвис улыбнулся и приобнял девушку за плечи.

— Все будет хорошо, поверьте. Я-то не ссыльный. Король меня выслушает.

«Еще бы он не выслушал, — подумала Эвглин, — когда ты всем внушаешь ужас». Никто из сопровождающих не заговорил с Харвисом за время пути, а когда обращался он сам, то на лицах коллег Борха сперва появлялась паника и стремление сбежать, и уже потом — понимание, как надо ответить на вопрос.

Впрочем, преобладали ответы «Никак нет» и «Не могу знать». Этому Эвглин тоже не удивлялась.

Их вывели из вагона и чуть ли не бегом погнали к экипажам. О зонтах, конечно, никто не подумал, так что когда Эвглин села на неудобную деревянную скамью, то ее знобило. Дождь грохотал по крыше экипажа так, что она с трудом расслышала слова Харвиса:

— Ничего, сейчас я всех высушу.

Полковника Матиаша втолкнули в экипаж последним — бравый военный, утративший определенную часть своего лоска, сел на скамью рядом с принцем и недовольно произнес:

— Никакого уважения ни к чину, ни к орденам.

— Помилуй Бог, дружище, — махнул рукой принц, — это новонабранные холуи. Откуда им знать про твои чины и медали.

Харвис потер ладони, и экипаж наполнило светом. Одежда и волосы тотчас же высохли: Эвглин удивленно смотрела, как с кожи рук исчезают последние капли. Дверь экипажа рванули на себя, впуская сырость и стылый, совсем не летний воздух, и красная от ярости морда офицера проорала, брызжа слюной:

— А ну, сука, не чаровать!

Харвис невозмутимо откинулся на спинку сиденья, скрестил руки на груди и спокойно заметил:

— Оказывается, я ошибался. Я тут тоже в качестве бывшего ссыльного.

— Эх! — махнул рукой Альден. — Мы все так радовались, покидая Приграничье, а сейчас я думаю, что лучше бы нам было остаться там. Во всяком случае, там меня никто не таскал за воротник.

— Дружище, это временное явление, — поспешил его заверить Харвис. — Думаю, встреча с вашим государем-отцом все решит.

— Наверняка он соскучился по вам, — предположила Эвглин. — Вы ведь все равно останетесь его сыном, что бы ни случилось.

Если бы король Клаус относился к принцу жестче, он наверняка не получал бы значительное денежное содержание. Впрочем, подобная простая мысль вряд ли приходила Альдену в голову. Он скептически посмотрел на Эвглин и ответил:

— Ваша доброта, дорогая Эвглин, не имеет границ, и вы не знаете, что мой государь-отец на самом деле человек очень суровый и прагматичный. Если бы он хотел меня вернуть, то давно бы сделал это. Но он не хотел.