Оправа для бездны - Сергей Малицкий Страница 20

– Денька на два, на три хватит, а потом опять приду, – старательно запихивая ноги в серые сапоги, бормотал дед. – А может, и того раньше. Ты тут, парень, девчонку нашу не обижай! Она хоть и не из ремини, а все одно как родная нам! У нее в руках всякая болячка сама собой проходит! К нам сюда со всей Сеторы ремини бредут с неизлечимыми хворями, а то, что мало их теперь, не твоего разума дело. Ремини вообще редко болеют! Зато смотри, даже репт не гнушается у нашей девчушки сломанную ногу править. Так, Вег?

– Замучил ты уж болтовней, – поморщился крючконосый. – Ничего не скажу, руки у Оры как птицы, вот только не лечиться к ней плыл я, а с делом в горы. Другое дело, что со сломанной ногой я там попутчикам моим не помощник, а обуза. Ничего, товарищи мои обратно проходить будут – и меня заберут, а то и девчонку вашу, если уговорить ее успею.

– И не надейся, Вег! – махнула рукой Ора, вливая какой-то отвар в рот женщине. – Зачем мне в Ройту? Тут я одна из немногих, а в Ройте вашей потеряюсь, как песчинка на морском берегу, да и не рептка я…

– И что с того? – Сразу стало ясно, что старую песню затянул крючконосый. – Сейчас народу в Ройте втрое против прежнего! Кого только нет! Тех же ваших дучь много, а с учетом того, что хенны Радучу уж не оставят, так и соплеменники твои Репту не покинут!

– Не нужны мне соплеменники, – тихо, но твердо произнесла Ора, прислонив ухо к груди затихшей женщины. – Не поеду я, Вег. Сердце мое молчит, и разговаривать его бесполезно, если само не заговорило. К тому же меня здесь… доля моя держит. Ты лучше скажи, что ж ты на подружку мою не заришься? Ведь и ногу она тебе вправляла, и умения у нее куда как больше моего, если все, что я знаю, – малая толика того, что у нее ухватить успела? Да и на лицо она куда как меня краше. Не просто краше: где бы ни оказалась, первой бы красавицей слыла! Или не так?

– Так, – с досадой махнул рукой Вег.

– Так, – мечтательно откинулся на спину воин с перевязанной рукой.

– Ага, – расплылся в глупой улыбке мальчишка.

– Точно так, – кашлянул дед и, почесав затылок, поднялся. – Хотя никак это, дорогуша, нашей симпатии к тебе не отменяет. Однако пойду я, болезные. Ты, парень, – он погрозил Марику пальцем, – ты Ору не обижай. Или я это говорил тебе уже? Ладно. Умные слова и повторить можно. Эх, был бы я моложе хотя бы лет на сто…

– Так, – повторил крючконосый, когда старик уже проковылял вверх по склону с полсотни шагов, а Ора занялась ладонью мальчишки. – Все так ты говоришь, только вот подружка твоя хоть и красавица, которых я и не видел никогда, но только всякий раз, как она по делам каким тебя покидает, мне прямо как стержень железный из сердца выдергивают. Ты пойми, что твоя красота нутро греет, глаз радует, а ее красота – словно молния: если ударит и не увернешься – то уж никакое лекарство не поможет. Да и глаз у нее…

– Хороший глаз, – улыбнулась Ора. – Оба глаза хорошие.

– Да, – кивнул Вег. – Как посмотрит, так тут же хочется бежать подальше. И не оборачиваться!

– Вот видишь. – Ора ловко приложила к рассеченной ладони мальчишки какой-то вар и проворно стала перематывать ее чистой тряпицей. – А что, если это только на тебя так и действует, чтобы нога твоя быстрей заживала? Бежать-то – здоровая нога нужна!

– Быстрей не быстрей, а все одно: две недели еще проваляюсь здесь, – буркнул Вег. – Как раз и Рич твоя вернется, а там уж и товарищи мои заберут меня.

– Не обижайся, Вег, – улыбнулась Ора крючконосому так тепло, что в сердце у Марика вдруг зашевелилось что-то колючее и жадное, но она уже обернулась к баль: – Теперь ты. Ну-ка показывай, что тут у тебя?

– Почему «Рич»? – хрипло спросил Марик, наблюдая, как умелые пальцы осторожно снимают тугую повязку с его ребер. От Оры пахло мазью, которой она натирала деда, а также рекой, медом и еще чем-то неведомым, но сжимающим сердце сладостной болью.

– Я знаю, что по-бальски «Рич» значит «дочь» – проговорила Ора. – Так ведь подруга моя не балька – она сайдка. Кто знает, может быть, у сайдов это слово в именах ходит? Так, что у нас здесь?

Она осторожно коснулась огромного кровоподтека, расплывшегося у Марика на левом боку. Марик поморщился от боли, но не издал ни звука.

– Ребра целы, остальное – ерунда. – Улыбка тронула ее губы. – Повязку носить не следует больше, но и резких движений в ближайшую неделю не советую. Теперь рука.

Под травяным компрессом Марик с удивлением увидел ровный шов, как будто рассеченную ткань сшивала мелкими стежками какая-нибудь деревенская умелица. Рана, которая тянулась от кисти до локтя, потемнела, пропитавшись соком тугих коричневых листьев, и почти не болела, только отозвалась покалыванием, едва Марик попытался разогнуть руку.

– Юррг рассек тебе руку не зубами, – прошептала Ора. – Игла с его шкуры вошла тебе под кожу – повезло, что одна, а то бы руку я тебе не спасла. Но ты был весь в крови зверя, так что должен был стать юрргимом и погибнуть. Я бы не спасла тебя. Рич научила меня обрабатывать и зашивать раны, но я не знаю, как остановить яд юррга. Не успела узнать, а Рич ушла как раз за день до твоего прихода. Но ты не умер. Не знаю почему. Тут моей заслуги нет. Ты был горячим, словно тебя трясла болотная лихорадка, а потом холодным как лед – я только смазывала тебе раны и вливала в рот настой папоротника. Ты выкарабкался сам.

– Откуда выкарабкался? – хрипло спросил Марик.

– Вот Рич вернется, и мы узнаем, – улыбнулась Ора и вновь затянула ленту на прижатых к руке Марика свежих листьях. – Она редко уходит надолго. Вот пока и все. Завтра в полдень я сменю повязку на твоей руке.

Марик посмотрел на Вега, перевел взгляд на ремини. И тот, и другой смотрели на Марика с досадой. Однако Ора легко избавила их от недовольства, всего лишь улыбнувшись каждому.

– Пойдем. – Она поманила Марика рукой. – Я скоро буду кормить больных, но у меня кое-что есть для тебя.

Не чувствуя под собой ног, Марик добрел до каменного дома, поднялся по узким ступеням к двери и ступил на пол, выложенный из отшлифованного камня и засыпанный свежей травой. От стеблей и цветов в прорезанном узкими окнами зале пахло лугом, и Марику даже показалось, что ноги у него подкашиваются, когда Ора шагнула к одному из тяжелых сундуков, стоявших вдоль стен, и луч Аилле пронзил ее платье насквозь.

– Возьми, – подняла она тяжелую крышку.

– Что это? – Марик взял в руки сверток.

– Одежда. – Она смотрела на него твердо. – Рубаха. Порты. Ткань на ноги. Исподнее. Возьми, потом, когда твои раны пройдут и ты продолжишь путь, – она произнесла последние слова с некоторым усилием, – я дам тебе кое-что посущественней.

– Почему я должен брать это? – Марик почувствовал, как дыхание перехватывает в груди. – Я не возьму!

– Послушай, – взяла она его за руку. – Юррг приходил, чтобы убить именно меня. Это точно. Я знаю.

Ора смотрела на Марика спокойно, но за ее спокойствием стояли и усталость, и воля, и такая уверенность в собственной правоте, что Марик только и смог пробормотать: