Криабал. Свет в глазах - Александр Рудазов Страница 2

Как Фырдуз и обещал себе, он принес жертву за своего друга индрика. Попросил Владыку Щедрости помочь ему найти жену и породить множество маленьких индричат. Пусть станет в недрах побольше этих добрых зверей.

На алтарь Фырдуз положил один из похищенных у дракона самоцветов. Крупный огненный опал. Жадный Бог принимает в жертву любые ценности, но предпочитает драгоценные камни и благородные металлы.

– Хороший камень, – одобрительно молвил жрец, разглядывая приношение в налобную лупу. – Четыре с половиной большие песчинки, если я что-то в этом понимаю. Владыка Щедрости будет доволен.

Возможно, Гушим и впрямь остался доволен своим преданным почитателем. Однако помочь Фырдузу попасть на прием к королю он не пожелал. Стражники даже не стали его слушать, а едва кобольд намекнул насчет взятки – потянули из-за спин топоры.

Весь день Фырдуз неприкаянным болтался по улицам. Бродил по большой площади, сиживал в харчевнях, отъедаясь за все дни путешествия и опорожняя все новые кружки фнухха. Слушал болтовню выпивох и сам их расспрашивал.

Довольно скоро он узнал, что попасть сейчас во дворец неизвестному чужаку, да еще и нецвергу – почти невыполнимо. В прежние вот времена добрый король Тсаригетхорн был и впрямь добрым королем. Каждый день ворота дворца распахивались во всю ширь, его величество выезжал на огромном троне-конструкте и был со своим народом. Выслушивал их беды и чаяния, вершил мудрый суд, утешал обиженных, награждал достойных и наказывал преступных.

Но в последний раз такое было годы и годы назад. Сейчас, увы, правитель Яминии слишком стар. Ему триста девяносто лет – даже для цверга это самый закат. Он так дряхл и слаб, что не может и ложки самостоятельно донести до рта.

На деле городом и всей страной сейчас правит уже не король, а два его сына. Только не очень-то лестно о них отзывались в харчевнях. Говорили, что старший – дурак, лодырь и обжора, ничего не умеющий и ничем не занимающийся. Младший не так глуп и ленив, зато напыщенный самодовольный хам. Он занимает должность большого воеводы Яминии и руководит всей ее военной силой, но делает это так, что хуже и не придумать. Вокруг него только льстецы и лизоблюды, а все толковые воеводы в опале.

Что к старшему принцу, что к младшему так просто тоже не попасть. Слишком важные минералы – сидят глубоко, с кем попало не знаются. Фырдуз битые сутки мыкался, да так и не вызнал способа с ними встретиться.

Спал он в ночлежке для нецвергов. Других кобольдов Фырдуз там не встретил, зато уж гномов, вардов, гоблинов и теканов хватало. Были и хобии – утверждали, что из Усэта, но поди их разбери на самом деле.

Рыльца у них у всех одинаковые.

Повстречал Фырдуз и парочку Верхних. Купцов, приехавших торговать знаменитое на весь мир яминское оружие. Зачарованные клинки и субтермагические жахатели. Они-то и подсказали Фырдузу поискать встречи с воеводой Брастомгрудом – мол, во всей этой клике он единственный толковый цверг. Остальные сплошь чванные бестолочи.

Наутро, когда уличные солнцешары разгорелись в полную силу, Фырдуз отправился к вышеуказанному воеводе. Тот квартировал не то чтобы на окраине, но и не в центре.

Вначале Фырдуз ахнул, увидев палаты, адрес которых ему назвали. Голова сама собой задралась кверху при виде этих колонн и горгулий. Но потом он узнал, что это не собственный дворец Брастомгруда, а Военный Двор – казарма королевской гвардии. В былые времена оная гвардия и Брастомгруд, ее воевода, были славой и гордостью всей Яминии, но с тех пор, как король одряхлел, их оттеснили на обочину.

Сейчас в королевских чертогах караул несут гвардейцы принцев. Как и их хозяева, они постоянно ссорятся, не зная ни в чем лада. А элитную сотню Брастомгруда превратили фактически в городскую стражу – они в основном ловят ворье и следят за нормальной работой водопровода.

Возможно, именно поэтому их начальник не был так горд, как другие воеводы. Посетители к нему шли валом. В приемной негде было киркой взмахнуть – десятки цвергов сидели и стояли на всяком свободном пятачке. И не молча – они оглушительно кричали друг на друга, яро сражаясь за места в очереди. Казалось, что дело вот-вот перерастет в драку.

Иногда появлялся кто-то из гвардейцев или важных булыжников. Эти шли без очереди, раздвигая простой люд, как индрик раздвигал мягкую землю. А поскольку видеть Брастомгруда желали многие, прождать кобольду пришлось очень долго.

Но в конце концов его допустили в просторный, но заваленный пергаментами кабинет. Брастомгруд, толстый пожилой цверг с бородой до пола, курил трубку – и зелье в ней воняло так мерзко, что Фырдуз едва не закашлялся.

– Гм?.. – нахмурился Брастомгруд, увидев посетителя. – Кобольд?.. Лет десять не видал кобольдов. Что надо?

– Не сочтите за неуважение, ваше высокопревосходительство… – поклонился Фырдуз.

– Просто превосходительство, – поправил цверг. – Высокопревосходительство – это большой воевода, а я просто воевода. И не мямли, просто говори, что нужно. Дел по горло.

– Послание у меня, ваше превосходительство, – снова поклонился Фырдуз. – Лично королю.

– Можешь отдать мне, – мотнул бородой Брастомгруд. – Я передам.

– Никак не могу, ваше превосходительство. Обещание дал, что лично королю в руки. Больше никому.

– Не до того сейчас королю, – устало посмотрел на кобольда Брастомгруд. – Болеет он. Я сейчас всеми прошениями занимаюсь.

– Это не прошение, ваше превосходительство, а донесение. Очень важное. С меня взяли обещание, что оно попадет королю лично в руки – и больше никому.

– Не морозь мне мозги! – начал злиться воевода. – Что там у тебя может быть такого важного?! От кого донесение?

– От покойного Тревдохрада Оркручи… гетхсторца… – не без труда припомнил фамилию Фырдуз. – Сына… сына… как же…

– …Сына Брастомгруда… – мертвым голосом закончил Брастомгруд. – Покойного?.. Ты… ты сказал «покойного»?..

– Ва… ваше превосходительство… – так и сел Фырдуз.

Он совершенно забыл имя отца Тревдохрада. Тот называл его всего пару раз, а у цвергов назвища такие длинные, такие зубодробительные…

Фырдуз фамилию-то его еле-еле выучил.

Брастомгруд встал из-за стола, опрокинул трубку и постучал чашей о край. Подойдя к двери, он крикнул, что на сегодня прием закончен, запер ее и повернулся к Фырдузу.

– Рассказывай, – потребовал он. – Говори, что стало с моим сыном.

Фырдуз сжался в комочек. Взгляд у воеводы был недобрый, и тон стал тоже недобрый. А в бороде как будто прибавилось седых волос.

И однако бумагу кобольд по-прежнему не отдал. Тревдохрад взял с него слово, что он передаст ее лично королю в руки.

Но как не поведать отцу о судьбе сына? Фырдуз не отдал бумагу, но все передал на словах. О том, как они вместе бежали с каторги, как Тревдохрад умер от хобийской стрелы, как его похоронили в стенах дома Мошки и как Фырдуз долго-долго добирался до Яминии.