Обет колдуньи - Лорел Гамильтон Страница 2

Келейос прошла в розовый сад и скрылась за стеной, готовясвоё волшебство. Тёплая летняя тьма была наполнена ароматом цветов и стрекотомкузнечиков. Заплутавшая лягушка направлялась к центру сада, к фонтану, и пела водиночку свою пронзительную песню. Келейос рассмеялась. Она, кажется, никогдане слышала одинокой песни лягушки – их всегда был целый хор.

Скоро её волшебство заставит затихнуть кузнечиков и одинокуюлягушку. Странно, как под воздействием волшебства замолкает мир.

Келейос заплела свои каштаново-золотые волосы в косу,свободно лежащую вдоль спины. Каждое зеркало, мимо которого ей случалосьпройти, говорило ей, что она – призрак своей матери. Единственное, что отличалоеё – эльфийская кровь её отца, подарившая ей утончённые черты лица и придавшаянеповторимое своеобразие. Она была одета в коричневую, оживлённую лишь белойполосой полотняного воротника тунику. Бриджи на ногах были зашнурованы по бокам,до колен доходили сапоги из мягкой кожи с прочными подошвами. Келейос знала,что такой наряд привёл бы в ужас её всегда женственную мать. Но матери ужевосемнадцать лет как не было; слишком много времени прошло, чтобы Келейостеперь беспокоилась из-за чьего-то мнения.

Она дотронулась до горки сухих палочек и кусочков коры.Первым её чародейством было призывание огня; это и теперь было легче всего.Пламя мелькнуло падающей звездой, вспыхнуло и затрещало вокруг растопки. Онаположила в огонь два поленца побольше, и огонь принялся за более основательнуюработу.

Мир погрузился в молчание, и только ветер веял среди роз.

Келейос налила воды в пустой кувшинчик. Для этого огня у неёне было нужного сорта дерева, и она решила смошенничать. Она защитила рукизаклинанием от огня; слова заклинания вспыхнули где-то позади её глаз, потомстали невидимыми. Теперь оставалось только твёрдо верить, что огонь тебя необожжёт. И быть уверенной в собственном мастерстве.

Она зачерпнула огонь рукой. Пламя полыхнуло в воздухе, рассыпаяв темноту искры. Келейос глядела на огонь, уходя мыслью в его красно-оранжевуюглубину, изучая жар без страха. Она сосредоточилась. и пламя стало тонкимязыком. Следующая мысль – и оно уже горело маленькими язычками, танцующими межуглей. Оно вспыхивало и гасло, следуя за её мыслями.

Она чуть не потеряла настрой, увлечённая танцем пламени назащищённой поверхности её рук. Усилием воли она вернула мысли к работе.Отвлечься игрой света – плохой признак. Говорит о деградации сновидений. Ейявлялись пророческие видения, не только сны, поэтому девушка подвергаласьдвойному риску.

Келейос быстро коснулась пламени, сворачивая его по своейволе. Сосредоточенность была полная. Она была готова к магическому перемещениюпредмета.

Это заклинание отличалось от вызова огня. Здесь нужно былоне вызвать предмет из ничего, а коснуться предмета ничем и заставить егодвигаться. Здесь не было ни силовых линий, ни свечения, по которым можно былобы судить о ходе работы. Предмет либо двигался, либо нет.

Кувшин с водой поднялся вверх и застыл над пламенем. Онаждала. Даже с магическим огнём нужно время.

Вода начинала закипать. Келейос свободной рукой потянулась кнебольшой глиняной миске. Взяла оттуда понемножку анисового семени и пахучегокорня валерианы и осторожно всыпала в булькающую воду. Келейос следила завременем по башенным курантам, отбивавшим каждые четверть часа.

Ещё подождать. У Келейос было с собой зелье, охраняющее откошмаров, запас почти на неделю, но прошлой ночью она его израсходовала. Зелье,всего лишь дающее испуганному ребёнку возможность спокойно заснуть, упророка-сновидца препятствовало пророчеству.

Келейос могла навлечь на себя болезнь сновидения и зналаэто. Слишком много пахучей валерианы могло сделать зелье ядовитым, и этоКелейос тоже знала. У неё уже начиналась эта болезнь. Она легко отвлекалась внеподходящие моменты и ловила себя на том, что прислушивается к несуществующимголосам. Глупо. Страх иногда заставляет человека вести себя глупо.

Её ждал недобрый сон. Она боялась сна, боялась сновидения,боялась, что сновидения не будет. Пророческий дар был ей ненавистен. С самогопервого случая пророчество никогда ей не помогало. Самый бесполезный видволшебства.

Что бы ни ждало её, это было что-то ужасное. Никогда ещёничего не обрушивалось с такой силой да её разум, даже когда она увидела во снесмерть матери. На этот раз будет хуже, и она не была уверена, что вынесет.Страх этот был детским, и она выругала себя за него, но не могла решитьсяувидеть сон.

Пробили башенные часы. Она поставила горшок остыть награвийную дорожку. Пламя она смахнула в темноту, и оно исчезло в каскаде искр.Она сняла с рук заклинание от огня. Не трать чародейство зря – это правиловбивали в неё последние три года. Чародейство обладало немедленным и сильнымдействием, но легко выдыхалось и оставляло заклинателя опустошённым и лишённымволшебной силы.

Она подумала о холоде, о прохладном осеннем холоде,стучащемся в дверь в начале ноября. Не слишком сильном, чтобы не заморозить ине испортить зелье. Его нужно было только остудить.

Обвязав кувшинчик марлей, Келейос отцедила жидкость в чашу.Выкипевшую воду заменила небольшая добавка из фонтана.

Келейос держала чашу. В её руках была ещё одна бессоннаяночь. Из-за башен замка всходила луна. Розовый сад погружался в серебро, серыетени и чернейшую черноту. Полуночными силуэтами смотрелись на фоне луны башни.

Самая высокая парила над ними тёмным совершенным силуэтом,подобная бархату в лунном свете: башня пророчества. Она, высокая и недобрая,смеялась над Келейос, бросая вызов. Келейос сжала в руках деревянную чашу, и татреснула, залив зельем её руки до локтей. Она приняла решение. Она пойдёт вбашню сегодня ночью, без охраны, без всякой защиты, кроме своего мастерства.Все что угодно будет лучше этой трусости.

Келейос ополоснула от зелья золотые браслеты – от воды онине заржавеют. Они были волшебными и в чистке не нуждались. Ржавчина стекала сних, как вода, как сверкающие капли воды, которую роняли сейчас браслеты. Этобыла хорошая волшебная работа. Она прошептала про себя: «Я – мастер заклинанийи мастер сновидений, что бы ни говорил Совет». Сейчас эти слова показались ейпустыми.

Три года назад она уже была мастером. А потом она открыла,что она ещё и чародейка. В возрасте двадцати лет Келейос обрела совершенноновую волшебную силу. Это было неслыханно, невозможно, но это было правдой. ИСовет Семи, правящий Астрантой, признал необходимым лишить её звания мастера,пока она не овладеет в совершенстве своими новыми способностями. Её сновапослали в школу Зельна. Она снова стала подмастерьем и была им уже три долгихгода.

Неужто так важно одно короткое слово? Чтобы быть мастером,надо ли, чтобы тебя так называли? Келейос встала на колени и погрузила руки вчашу фонтана. Она плеснула водой в лицо и вздрогнула от внезапного холода.