Ярость - Юрий Никитин Страница 2

– Нас тьмы и тьмы, – повторила она снедоумением, – а что это?

– Тьма, – ответил я, – это сотни миллионов.Так, вроде бы, по древнерусскому счету. Сколько точно, посмотри словарь.

– А разве нас сотни миллионов?

– Блок считал нас вместе с арабами и прочимивосточниками. Потому для нас всего час, что для них века. Восток насчитываетдесяток тысяч лет цивилизации, а Запад – несколько сот лет.

– А мы?

– Ну, это смотря с кем нас считать.

– А-а-а-а... А что это за провал Лиссабона и Мессины?..Пестумы?

– Лапушка, дед не все помнит на свете. Наверное, когдаарабы захватили Испанию, Португалию, половину Франции... Там города и сейчастакие, что хоть в арабский Халифат переноси. А Пестумы – это греческая колония,мы ее разгромили, когда были арабами...

– Мы были арабами?

– Кем бы только не были... Сейчас вот, орками...

– Понятно... а вот, «любим все, и жар холодныхчисел»... как это?... И вот непонятно, что за парижских улиц ад?

Мои орки смяли эту тупую сытую конницу, колдунов разогналмой дракончик. Я выслал вперед конницу, следом расположил лучников, акатапульты поставил сзади.

– Достоевский сказал, что широк русский человек,широк!.. И добавил: я бы – сузил. Вот и Блок о нашей широте... Все любим, всепонимаем, все едим, все творим... Когда наши казаки вошли во Францию заотступающим Наполеоном, там был ад не только в Париже... С тех пор весь Западтрясет при слове «казаки»... Те же казаки не раз бывали и в Германии. ССуворовым брали Берлин... Помню песню: едут-едут по Берлину наши казаки!Сожгли, видать, Кельн, потому и дымные громады. «Пока томишься мукойсладкой»... Ну, это наркоманы. Весь западный мир в наркоте... «Больное позднеепотомство»? Тоже наркоманы, всякие больные, извращенцы... ну, тебе рано знатьподробности, всякие там мутанты, любители кошек... Или великий Блок прозорливополагал, что шарахнем по зажравшемуся Западу атомной бомбой, а от радиацииясно, какое потомство... Когда доведут до той стадии, как сейчас со своим НАТО,то оправдано любое оружие! «Идите на Урал»? Понятно, НАТО не то, что до Урала,до Владивостока дойдет, если не перебить ему лапы. А еще лучше – хребет.

Она кивнула, сунула книжку в ранец, я был слишком занятнаступлением, чтобы ревниво проследить, сняла ли супер, чмокнула в щеку, ещеохотнее чмокнула Хрюку, умчалась, только маленький смерч остался кружиться покомнате.

А я весь уже был там, на бранном поле, пытаясь перейти узкийброд на сторону противника. Машинное ай-кью со времен первых «Warcraft»овповысилось, выигрывалось все труднее. Орки в космосе поумнее своих деревенскихсобратьев, я трижды начинал чертов седьмой, и вот, похоже, отыскал путь...

Конечно, игры, вроде бы, дело детское, так говорят, а тутуже седина посеребрила не только голову, но и щетину на подбородке, но я играл,играл с удовольствием, а кто скажет, что я дебил, пошлю на три буквы, ибо ещепомню кое-что из лексикона грузчиков, поработал в молодости, а два десяткатрудов по футурологии и звание доктора наук ничуть не помешают послать безвсякого стеснения.

* * *

Телефон зазвонил в самый неподходящий момент. После третьегозвонка приятный женский голос сообщил, что телефон звонившего «не определен».Ну и черт с тобой, сказал я мысленно. В России почему-то не принято называться,как делается во всем мире, эту функцию хоть в какой-то мере начал выполнятьопределитель, громко и ясно называя телефон, но определитель не срабатывает,когда звонят из автомата, или когда на том конце провода ставятантиопределитель.

Телефон звонил, звонил, звонил, словно на том конце проводанаглец видел меня, видел, чем занимаюсь, и считал себя вправе оторвать отникчемного, по его убогому умишку, занятия.

Сердясь, я сорвал трубку, даже не приглушив звук:

– Алло!

Из мембраны тотчас же донесся приятный женский голос, чистыйи доброжелательный, я сразу увидел на том конце провода милую женщину с добрымлицом и усталыми глазами:

– Виктор Александрович, это Марина, секретарьпрезидента... Не кладите трубку, переключаю...

В мембране щелкнуло, после паузы донесся довольный смешок,сильный, уверенный. Мне почудилось, что узнаю этот голос, не похожий ни на одинголос в мире.

– Виктор Александрович?

– Я, – ответил я с явным недовольством. Войсколюдей перешло в наступление, лупило моих бедных орков, из динамика рвалисьгорестные крики погибающих тварей. – Что угодно?

Я не люблю это неосознанное полухамство, когда звонят, неназываясь. Правда, девушка назвалась, но...

– Виктор Александрович, – сказал собеседник,словно угадавший мысли, – это Кречет вас решился побеспокоить в стольответственный момент. Судя по воплям из вашего компьютера, эти тупые твариникак не желают выполнять ваш стратегический замысел?

Я сглотнул вертевшееся на языке ругательство, пробормотал:

– Думаю, господин... э-э... президент, вам это знакомотоже.

– Знакомо, – согласились на том конце провода. –Но больше с людьми. А вы, как я понимаю, на стороне зеленых уродов?

Мысли метались настолько хаотичные, что я едва попалкурсором мышки на паузу. Крики страдания сразу заменились ровной боевоймузыкой. Приглушил звук, совсем выключить – показать, что потрясен этимзвонком, хотя, если честно, тряхнуло в самом деле. Позвонил Кречет, вчерапобедивший на выборах, сбывшийся кошмар – генерал в кресте президента страны!

– Виктор Александрович, – ворвался в стадо моихмыслей голос, привыкший отдавать команды, и я сразу ощетинился, – у меня квам несколько необычное предложение.

– Слушаю, – обронил я.

– Только отнеситесь к нему серьезно.

– Я вообще-то человек серьезный.

– Нам надо бы повидаться.

Один орк застыл с поднятым над головой топором, два другихзеленых уродца замерли в отчаянной схватке с напавшим на них озверевшим рыцаремна черном, как ночь, коне.

– Как я понимаю, – сказал я, сам дивясь своейсдержанности и самообладанию, – когда президент говорит, что надоповидаться, то я должен бросить свои дела... что они в сравнении?.. и мчаться,роняя штаны и повизгивая от счастья?.. Да еще такой президент!

– Я вам не нравлюсь, – послышался в трубкепонимающий рокочущий басок, который я ненавидел до поросячьего визга. –Впрочем, вы – интеллигент чистейшей воды, а я – боевой генерал. Но мне тожесейчас нельзя покидать Кремль. Давайте так. За вами подъедет машина в указанноевами время. Доставят... ну, не в мой кабинет, если так уж против, да и мне ненравится эта царская роскошь, но можем встретиться в гостиной, где развешаныкартины... как его, ну, очень известного русского художника с очень нерусскойфамилией.