Радужная топь. Избранники Смерти - Дарья Зарубина Страница 2

— Кто я, чтоб господской воле противиться. Матушка, кто же знал, как оно все перекрутится, повернется… — шептал себе под нос возчик Славко, одной рукой придерживая вожжи, а другую то запускал в густые черные волосы, то теребил пальцами косматую бороду.

Его тревога не укрылась от внимательного взгляда седоков. Только каждый повел себя по-разному: господин не сводил глаз с возницы, а сумрачный закраец, наоборот, внимательно зыркал большой хищной птицей по сторонам, словно за каждым кустом ждал засады.

— Куда это ты правишь, Борислав Мировидович? — спросил князь тихо. — Здесь к башне направо, а ты влево берешь. Не иначе задумался?

Возница затряс головой, не проронив ни слова. Хлестнул лошадок. Повозка поворотила направо.

Бородач и правда был словно сам не свой. Вздрогнул, когда князь перебрался к нему на козлы, похлопал холеной ладонью по плечу.

— Прости, манус Борислав, не подумал. Не так я жесток. По глупости это.

Возчик поглядел на князя с таким изумлением, будто впервые увидел.

— Зря я тебя заставил поворотить. И правда, ехали бы дальше налево. В Конки, в Запряжино. Забыл я, друг Славко, что едем к той самой башне, у которой с тобой беда случилась. Нет мне за то прощения, но ты все-таки постарайся. Но если станет невмоготу — повернем назад. Едем ли?

Тут уж и Игор повернулся и с удивлением уставился на хозяина. Не мог понять, отчего тот так ласково говорит с каким-то мужиком. И благо бы с магом.

— Не смотри так, Игор, — улыбнулся князь. — Я Бориславу Мировидовичу по гроб жизни обязан. Ни тебя, ни Конрада еще со мной не было, а радужная топь уже начала понемногу окошки свои открывать. Вот и стал я строить сторожевые башни и сажать в них магов, да только не все рассчитал. Раз сумели закрыта, два. Хватало сил, магии. И топь тогда была не так сильна, быстро насыщалась. Да только случилось так, что пришлось вот ему, — князь указал глазами на возчика, — одному против топи выйти. Манусу, Игор. Без подмоги. Под моим полным гербом.

— Как не убила тебя топь? — рыкнул на возчика закраец.

Возница только дернул плечами: не знаю, мол. А князь продолжил:

— Не убила, верно. А силу всю досуха выпила. Вот этот долг и кое-какие другие, Игор, я и пытаюсь заплатить. Веришь ли, друг Славко, совсем скоро заплачу. Согну в дугу радужную топь.

Владислав снова хлопнул возницу по широкой спине, улыбнулся.

— Что, Игор? Хочешь спросить, здоров ли я, что вот так случайному человеку рассказываю?

Великан ничего не сказал, только хмыкнул.

— Неспокойно тебе, Борислав Мировидович. Не можешь ты этого скрыть, хоть из-за топи, видно, мысли твои прочесть я не могу. Вот и хочу, чтоб знал ты: почти нашел я управу на радугу. Дай срок, и будет у каждого в доме склянка, которой можно топь унять. И если везешь ты нас с моим Игором в западню — подумай, стоит ли горсть золота того, чтобы всю землю без снадобья моего оставить. Один на один с топью, как когда-то ты сам стоял.

Щеки и уши возчика залил густой румянец.

— Так, говорят, ведьма какая-то топь насылает? — спросил возчик грубовато, словно бы сжимаясь под внимательным взором Чернского властителя. — Если беда пришла, завсегда баба виновата.

— Это верно, — рассмеялся князь. — Все зло от них. Как женатый человек тебе скажу. Видишь, самолично по башням побежал, лишь бы с супружницей в тереме не сидеть. Так и ты ведь женат, а в возчиках. Дома совсем худо? Неуж не хватает вам того, что я плачу?

Возница промолчал, и князь не стал допытываться. Хорошо ли будет дома, если шла девица за княжьего мануса, а приходится жить с увечным, по силе, почитай, мертвяком.

На башнях все было спокойно. Пока князь беседовал с башенными магами, Игор и бородатый возчик остались подле лошадей. Возчик — подальше от князя, закраец — присмотреть за странным калекой. Возле первой же башни, в Рябом, увязался за ними большой пес, с виду гончак хорошей породы, только запыленный и вымотанный бегом. Невольно подумалось Владиславу: не сбежал ли широколобый паскудник из своры Казимежа? Князь умер, пса искать не стали, а он за кем-нибудь погнался, да и заплутал. Вот и вяжется за каждым обозом, надеется унюхать знакомый запах и добраться домой.

Видно, этот самый запах учуял он от возницы, потому что нырнул тому под ноги и принялся, колотя хвостом и чихая от пыли, тыкаться бывшему манусу под руку носом. Когда Владислав подошел, гончак зарычал, ощерившись.

— Пойдешь ли за нами в Бялое? — спросил князь сурово. Пес притих, прислушался к его голосу, склонив голову набок — словно понял что: вывалил широкий розовый язык и принялся мести хвостом по траве.

Владислав не сдержался и потрепал пса по ушам, но, заметив странный взгляд возчика, убрал руку. Пес ловко прыгнул на воз и уселся возле закрайца, словно тут ему и приказано.

— Задница у тебя, приятель, как у пекаря, — толкнул его локтем Игор. — Ну-тка подвинься, а то Владиславу Радомировичу места не станет. Экий хлыщ. Ногами побежишь!

Собака обиженно фыркнула, но от тычка закрайца не пожелала сдвинуться ни на толику, словно давая понять, что князь и его спутник на возу — гости, а он — хозяйский любимец и место свое уступать кому попало не намерен.

— Ах ты, наглая тварь, — замахнулся на пса закраец, но возчик остановил его:

— Мой это пес. Дома оставил, а он за мной побежал. Боюсь, если скажу до дому возвращаться — дороги не найдет. Башка широкая, а ума как у тетерева.

Князь пристальнее посмотрел на собаку — не мог он ошибиться, Казимежев был пес. Кажется, даже видел он его при князе в Бялом.