Темные врата - Антон Грановский Страница 2

– Хлынь… Хлынь… К черту схлынь!

Настроение у Глеба Орлова было поганое. И дернул же его черт вернуться в Хлынь-град. Видите ли, соскучился по друзьям-приятелям. Где они – эти приятели? Ау! Да и могут ли у такого человека, как Глеб, вообще быть приятели?

Первоход, угрюмо кутаясь в плащ, шагал по грязной, заснеженной, покрытой нестойкой наледью улице. Он был в Хлынь-граде уже два дня, но за это время так и не сумел отыскать ни толстяка Хлопушу, ни жеманного красавчика Рамона. Из не совсем достоверных источников удалось выяснить, что оба они в последние месяцы крепко бражничали и ввязывались почти в каждую большую драку, которая происходила в городе. А недавно, не сумев выпутаться из очередной темной истории, увязались за обозом гофских купцов и ушли с ними, подрядившись охранять товар.

Все это не совсем вязалось с образами Хлопуши и Рамона, но Глеб давно их не видел, а здесь, в Хлынь-граде, с человеком может произойти любая метаморфоза. Порочный град-то вон он где – рукой подать!

Узнав, что толстяка и красавчика нет в городе, Глеб с удивлением понял, что страшно соскучился по обоим. Почти год прошел с тех пор, как втроем они ходили в Гиблое место. После того удачного дела Глеб и его новые друзья-приятели две недели гуляли на полученные от советника Кудеяра деньги. Но, кажется, для его приятелей тот полный куража запой не прошел даром, и после отъезда Глеба оба решили продолжить лихую жизнь. Поговаривали, что Хлопуша и Рамон не только охраняли караваны и обозы, но и брались за дела покруче и чуть ли не стали наемными убийцами.

Если это так, то Глеб виноват в том, что превратил двух нормальных парней в головорезов и пьяниц.

Подумав об этом, Глеб в очередной раз поморщился – глупости! Единственная голова, которую толстяк Хлопуша способен срезать, – это голова петуха перед его путешествием в котелок с бурлящим супом.

Встреча с сестрами-близняшками Роженой и Боженой тоже не принесла Глебу особой радости. Девушки по-прежнему бедствовали, едва сводя концы с концами. Обе были отличными целительницами, однако горожане, не брезгующие помощью самых отвратительных колдунов и ведьм, считали дурным знаком общение с двумя безвредными хромоножками.

Глеб сплюнул себе под ноги, не в силах избавиться от раздражения и досады.

Ладно. Сестры не должны видеть его таким. Он будет улыбаться им и делать вид, что все хорошо. Потом пойдет к хозяину постоялого двора Дулею Кривому и заплатит за проживание сестер на полгода вперед. И будет терпеливо сносить глумливую ухмылку Дулея, его сальные намеки и суеверные предостережения. А может, и не будет. Может, двинет его кулаком в рыло и поддаст сапогом по заплывшим жиром ребрам.

Возле кружала «Три бурундука» Глеб увидел обычную для последнего неурожайного года картину. Какие-то бродяги с кистенями в руках окружили богатого мужика, шапка и кафтан которого были усыпаны блестящими полудрагоценными и драгоценными камушками.

Бродяги покамест не пустили в ход ни кулаки, ни железные кистеньки, но дело стремительно шло к этому. Хотел Глеб пройти мимо, какое ему дело до очередного толстосума, забредшего туда, куда не следовало забредать? Хотел, да не вышло.

Уже взявшись за тяжелую ручку дубовой двери, Глеб остановился и пристально вгляделся в лицо богача. Лицо это показалось ему знакомым. Тряхнув головой, словно не верил своим глазам, Глеб изумленно спросил:

– Княжий советник Кудеяр? Ты ли это?

– Так ты советник? – прорычал один из бродяг. – А ну – сымай кафтан и выворачивай карманы!

– А ты, патлатый, тоже поди сюды! – окликнул Глеба второй бродяга, рослее и мощнее первого. – Поди, говорю, сюды!

Глеб отпустил дверную ручку и вздохнул.

– Каждый раз одно и то же, – с досадой произнес он. И добавил, устремив взгляд на самого рослого бродягу: – Не жалеете вы себя, ребята.

– Чего?

– Говорю: жизнь вас ничему не учит. Ты, кажется, меня не признал?

– Незачем мне тебя признавать. Выворачивай карманы! Не то сгублю! – Громила дернул рукавом, и в ладонь ему из рукава выпал нож. – Ну!

Глеб, гневно нахмурившись, шагнул вперед. Громила, поняв, что имеет дело со строптивцем, взмахнул ножом. Глеб увернулся и ударил его кулаком в грудь, вложив в этот удар всю силу. Верзила упал навзничь и замер на земле с посиневшим лицом.

– А мы-то чего смотрим, братцы? – заорал один из бродяг. – Этот гад Талалая зашиб! Бей его!

Бродяги, размахивая кистенями, ринулись на Глеба. Глеб увернулся от ухнувшего возле головы кистеня, схватил первого из бродяг поперек туловища, резко поднял, перевернул в воздухе и ткнул головой в землю. Другому перехватил руку и резко вывернул запястье. Кистень упал в грязь. Четвертого бродягу Глеб сшиб с ног ударом сапога в живот.