Череп для ученика - Евгения Белякова Страница 2

Гринер не стал отрывать хозяина от этого, без сомнения, требовавшего напряжения всех душевных сил, занятия; нацедил самого свежего пива в самые чистые кружки. Перекинул через плечо полотенце почище и ринулся обратно в зал. Там он, выставив кружки перед загадочными посетителями, с невинным видом стал протирать соседний с троицей стол, одновременно со жгучим любопытством прислушиваясь к их разговору.

– Вот, а ты говорила, что это мы, мол, далеки от народа и его тягот… – пробасил мужчина с лошадиным лицом, пододвигая к себе пиво. Мешок свой он снял со спины, но не отпустил, держал на коленях.

– Ты это к чему? – спросила женщина, принюхиваясь к пене.

– А как ты хозяина с порога… срезала. Прямо само сострадание и лояльность.

– Да ладно тебе, Талли… Ты себя со стороны видел? Посмотрев на нас, с уверенностью можно сказать, что мы не обычные путники. Если бы мы вели себя скромно и тихо, хозяин первый бы заподозрил что-то… Нужно соответствовать своему внешнему виду, дружище.

– Она хочет сказать, – пояснил клинобородый, которого женщина звала Дереком, – что мы выглядим как несколько эксцентричная троица, и вести себя должны соответственно.

– И за кого же, по вашему, нас тут принимают? – хмыкнул Талли.

– Ну, ее вот, думаю, за наемницу, – Дерек отсалютовал кружкой своей спутнице. – Меня за…

– Моего содержанца, – предложила Тео.

– Нет такого слова, – насупился мужчина с лошадиным лицом.

– За таинственного высокородного… э-э-э… путника, коего охраняет эта наемница, – Дерек неодобрительно обвел взглядом своих приятелей. – А тебя, Талли, пока ты не достанешь свою подружку из мешка, можно принять за кого угодно, только не за барда.

«О, бард! Неужели?» – подумал Гринер, внезапно переполняясь оптимизмом. Непонятно почему, но барды, сказители и музыканты всегда вызывали у него детский восторг. «А в мешке у него лютня, точно, как же я сразу не догадался!». Гринер даже забыл протирать стол от такой новости, но скоро спохватился и принялся за работу с утроенным усердием.

– Это почему нельзя принять? – обиделся бард.

– Потому, – в два голоса отрезали Тео с Дереком, а Тео добавила: – У тебя слишком похоронный вид.

– Ну знаете, – начал было бард, потом фыркнул возмущенно. – Да я… Я не просто какой-то безызвестный стихоплетец, я Таллирен, меня каждая собака… Спорю на десять золотых, что после этого вечера нас все запомнят?

– Прирежешь их всех, что ли? – Дерек красноречиво провел пальцем у горла.

– Фу, конечно, нет! Я буду петь!

Гринер украдкой выдохнул. Таллирен же преисполнился энтузиазма.

– Тео, помнишь два года назад, в «Одноглазом кабане» мы устроили потрясающий разгул?

– Ну, Талли, сейчас совсем другая ситуация…

– Да, да, знаю, не хватает вина, гулящих девок и половины нашего бардовского цеха, и еще студентов-алхимиков с петардами, поэтов с сонетами и для контраста пары мрачных астрологов. – Бард махнул рукой. – Того размаха, нам, конечно, не достичь, но хоть что-то мы сделать сможем?

– Не думаю, что…

Но бард и слушать не стал. Ощупал свой мешок, ловким движением распустил завязки… и извлек лютню.

Тео быстро переглянулась с Дереком. Шепнула «надо заткнуть ему рот едой» и, не мешкая, повернулась к Гринеру.

– Парень… эй, парень! Хватит елозить тряпкой по столу, ты его уже, по-моему, отполировал… Как тебя зовут?

– Гри… Гринер, – ответил Гринер и, в общем-то, не сильно погрешил против истины.

– Слушай, Гринер, а долго ждать жаркое?

Тут, видимо, под впечатлением от этих замечательных, интересных и загадочных людей у Гринера проснулось чувство юмора:

– Это зависит от того, нашел ли хозяин среди наших туш достаточно молодую, чтобы можно было подать вам на стол.

Тео преувеличенно горестно шлепнула себя по лбу.

– Да будет проклят мой длинный язык! Мальчик, а есть у вас что-либо удобоваримое, но при этом уже готовое?

– Жареные цыплята! – с триумфом объявил Гринер.

– Неси!

Цыплята оказались хоть куда, а под пиво – совсем хороши, потом подоспело жаркое (хозяин вымученно улыбнулся в ответ на похвалу Тео), полилась музыка, потом в закромах Нобюса нашлось вино, приберегаемое как раз для таких случаев; в таверну потянулись привлеченные смехом и песнями местные. А когда узнали, что их скромную деревушку посетил сам Таллирен, известный бард и песнопевец, обрадовались, как дети, и зазвали в «Лосося» остальную половину деревушки. Бард же, несмотря на совместные старания Тео и Дерека отвлечь его от очередного прославления себя, любимого, к концу вечера так распелся, что его приятели смирились и даже стали подпевать. Дух безудержного веселья проник в таверну «Дикий Лосось», да там и остался.

Гринер без зазрения совести воспользовался занятостью хозяина, и, забросив дела, уселся в уголке, радуясь жизни. Пялился на столичную знаменитость, отхлебывал пиво из кружки и вообще вел себя так, будто существует только настоящее. Он понимал, что завтра получит грандиознейший нагоняй за безделье, но в этот вечер ему было все равно.

В этот вечер он решил стать наемником. Или бардом. Или содержанцем – он не знал, что это такое, но очень хотелось. И еще в этот вечер он увидел самый потрясающий разгул за всю свою предыдущую жизнь.

Тео проснулась с содроганием.

Тело было будто чужое, во рту вяло реагировали друг на друга осадок от пива и осадок от вина, а между передних зубов, кажется, застрял кусочек жареной на вертеле тушки домашней птицы под названием цыпленок.

Мрак.

– Бросаю пить, даже за искусство, – просипела Тео и открыла глаза.

Комната. Незнакомая, вроде в таверне. А что было вчера? Судя по ощущениям – разгул. Тео проверила голосовые связки, тихонько захрипев. Затем, понимая, что прислуги дозваться надо, заранее схватилась за голову, ожидая последующей боли, и заорала:

– Эй!

В голове тут же ухнуло – как и предполагалось.

Гринер с самого раннего утра дежурил под дверью у наемницы, ожидая, пока она проснется и ей понадобится помощь. Его поразила как сама женщина, так и то, что она сумела организовать, имея в активе только одного барда, одного меланхолично-саркастического друга и себя. Услышав ее стон, он тут же распахнул дверь и с радостной, бодрящей, утренней улыбкой вплыл в комнату, всем своим видом выражая желание услужить.

Тео уставилась на паренька, чье лицо казалось смутно знакомым.

– Эй, как тебя там…

– Гринер, миледи.

– Да, Гринер… который час?

– Полдень, миледи.

– О Боги, какая рань. Что за демон! Ты вчера тут был?

Гринер, стараясь выглядеть не слишком счастливым и гордым от осознания того факта, что присутствовал при вчерашнем разгуле, кивнул.