Слуги тьмы - Элен Варрон Страница 2

Громадный зверь вдруг с ревом вскинулся на дыбы. Даниэль успел стиснуть коленями его мохнатые бока и потому не вылетел из седла. Раздвоенные копыта ударили темный, дрожащий от гнуса воздух; лорс опустился на все четыре ноги и стремглав ринулся вперед по тропе.

Молодой пастух пригнулся к могучей шее своего скакуна. Тайг полон опасностей, из-за любого ствола на человека может выскочить смерть — зверь ли, лемут, слуга Нечистого, или вооруженный разбойник. Даниэль окинул мысленным взором свое оружие: большой лук за спиной, два десятка отменных стрел в колчане, справа на ремне висит длинный нож с костяной рукоятью, слева — меч. Меч достался Даниэлю от бабки, которая лет пятьдесят назад пришла на берег Атабаска с отрядом Стражей Границы. Клинок был невелик, но прочен и очень остер; ковали его не здесь, не в западной части Канды, и рукоять оплетала тонкая вязь из непонятных символов. В бою Даниэль полагался не столько на собственную силу, сколько на проворство и увертливость, и бабкин меч еще ни разу его не подвел. Вдобавок у него был Сат Аш. Разлапистые рога, которые лорс уже шесть лет как не сбрасывал на зиму, — это двенадцать грозных копий, и еще страшней его громадные копыта, которые с легкостью крошат черепа и кости. Кого бы ни учуял старый лорс, врагу придется несладко.

Сат Аш яростно храпел, его тяжкий топот отдавался у хозяина в висках. После смерти Элисии Даниэля уже ничто не пугало, кроме бед, грозящих в Тайге лорсятам. Уезжая в Атабаск На Закате, он оставлял сеголеток под защитой сильных самцов и неукротимых в драке самок — но кто знает, кого принесла нелегкая к загону, кто из приспешников Нечистого сейчас подбирается к его животным.

Сат Аш несся по тропе. Отец Небесный, как еще далеко! Даниэль похолодел, представив себе, как некто жестокий и хищный расправляется с лорсами. Белоногие лорсихи мечутся по загону, подталкивают мордами телят, пытаются прикрыть их собственными телами; самцы, силясь добраться до врага, бьют копытами по бревнам изгороди — стоит грохот и треск, брызжут щепы. А поверх загородки летит брошенное издалека копье, пронзает мохнатую шею… Зверь шатается и хрипит, темная шкура пропитывается красным, подламываются ноги…

Даниэль стиснул зубы. Быстрей же, быстрей, опоздаем! Внезапно Сат Аш огромным прыжком свернул с тропы и ринулся в глубь леса. С обонянием и слухом лорса человеку не тягаться; чуткий зверь услышит дыхание затаившегося врага за полмили. Судя по всему, враг откатился от загона и удирает, — а Сат Аш бросился наперерез. Даниеэль натянул поводья. Если какая-то нечисть улепетывает, только сумасшедший в одиночку кинется за нею вдогон.

Но лорс мотнул головой и продолжал мчаться, ломая подлесок.

— Стой! — выкрикнул пастух. — Сат Аш, стоять!

Серый Ветер как будто не слышал. Даниэль сосредоточился, пытаясь мысленно передать свой приказ зверю. Куда там! Казалось, Сат Аш еще прибавил ходу. Хозяин боролся с ним, желая успокоить его ярость, внушить, что надо срочно поворачивать к загону. Даниэль не обладал даром к такому мощному ментальному контакту, как пэр Альберт и многие другие священники, заклинатели и киллмены, обучавшиеся в Саске, но все же мог сообщить лорсу о своих намерениях, о настроении либо передать мысленный образ. Но сейчас его скакун точно обезумел — с тем же успехом Даниэль мог бы укрощать бурю.

Он бросил попытки образумить Сат Аша. Щурясь от бьющего в лицо ветра, Даниэль вглядывался в несущиеся навстречу стволы и ветки. В глаза ударил солнечный свет — они оказались на обширной прогалине. Сат Аш взревел: на дальнем ее краю мелькали силуэты чудовищных обезьяноподобных существ, бурые, поросшие клочковатой шерстью спины, головы, будто вросшие в плечи… Лемуты! Волосатые Ревуны! Целая стая! Даниэль выхватил меч, а левой рукой отчаянно рванул поводья. Мощный эмоциональный всплеск проник в сознание лорса, Сат Аш сделал громадный прыжок и стал как вкопанный.

Во внезапной тишине Даниэль расслышал отдаленный рев своих животных. Живы! Слава Создателю! Судя по всему, лемуты побывали у загона, но были вынуждены убраться.

Ревуны, похожие на косматых обезьян, скрылись за стволами сосен. Даниэль подумал, что их было штук пять, а вовсе не стая — у страха глаза велики. Что их сюда привело? Уж года четыре, считай, в этих краях Ревунов не встречали… Ну что ж, ушли без драки — вот и славно. Пастух вложил меч в ножны и потрепал Сат Аша по улегшейся черной гриве.

— Поворачиваем к дому.

Лорс в ответ вдруг захрапел, его грива опять приподнялась. Что такое? Новая опасность? Даниэль бросил быстрый взгляд по сторонам, рука легла на рукоять меча.

Так и есть. Шагах в пятидесяти от них на прогалину выбрался еще один Ревун. Его длинные руки бессильно болтались, шагал он неуверенно, пошатывался и спотыкался. Пастух выжидал, всматриваясь. Сат Аш начал храпеть, его шкура подергивалась. Он послушно стоял на месте, но всем своим видом давал понять, что в любую секунду готов ринуться в схватку. Даниэлю стоило только подумать об этом, и Серый Ветер бросился бы к мерзкой твари и растоптал ее.

Ревун брел через прогалину, не замечая ни лорса, ни человека. Держа меч наготове, Даниэль тронул поводья. Сат Аш тихим шагом двинулся к лемуту. Помня свою вину, хитрый старый бык сейчас был послушнее самой кроткой лорсихи. Пастух обеспокоено вглядывался в обезьяноподобное чудище. Все его чувства, все инстинкты кричали — убей! Однако в волосатой гадине было нечто неясное и тревожащее. Вроде бы лемут не ранен; и все же он едва ковыляет. Отчего бы это? Болен? На приспешников Нечистого напал мор? Даниэль никогда не слыхал ни о чем подобном — лемуты были здоровей здорового и, насколько он знал, гибли только от ран, нанесенных в бою.

Он объехал Ревуна кругом. Сат Аш прижимал уши, храпел и злобно скалился. Его обижало, что хозяин вошкается с мерзопакостным существом, а не зарубит его одним ударом. Глаза у лемута были мутные, невидящие. Даниэль довольно ясно воспринимал чувства своих лорсов и прочих зверей, не говоря уж о людях, однако сейчас он не улавливал той ненависти и злобы, которыми истекает сознание любого лемута.

Ревун спит, понял он вдруг. Спит на ходу. Что это — сонная болезнь? Где он мог ее подцепить? Уж не заразна ли она для лорсят?! Ведь твари побывали у загона… От пронзившего хозяина страха Сат Аш присел на задние ноги и сделал длинный скачок в сторону. Даниэль сунул меч в ножны и сорвал с плеча лук. Пристрелить эту пакость и закопать поглубже вместе со всей заразой!

Запела отпущенная тетива, стрела впилась Ревуну в горло, и лемут с хрипом повалился наземь, в широкие листья земляники.

И точно в ответ, из леса, с той стороны, куда скрылись остальные чудища, долетел слабый крик. Он нисколько не походил на жуткий вибрирующий вой Волосатых; он вообще не был похож ни на что, когда-либо слышанное на берегах Атабаска. В лесу непрерывно шла охота одних на других: предсмертные крики птиц, белок, зайцев и оленей были хорошо знакомы пастуху, не один год прожившему возле лорсиного загона. Но этот мяукающий вскрик, этот жалобный плач — кто мог издать его? Даниэля передернуло. После того, как погибла Элисия, у него щемило сердце при виде раненого или убитого зверья и от криков подранков сжималось горло.