Разведчик с Острова Мечты - Алексей Тихонов Страница 2

Сейчас время текло к обеду, переулки зияли пустотой. Только с кухни ветер доносил шум и ароматный дымок, да несколько согнутых фигур виднелись среди огородных грядок. Две лохматые собаки подняли головы, но, признав гостей, опять развалились в тени.

— Куда это все подевались? — насторожился Шагалан.

— Наверно, на занятиях в Зале. — Дайсар пожал плечами.

Шагалан даже остановился:

— Хочешь сказать…

— Я услыхал сегодня — старик Иигуир третий день как возобновил свои лекции.

— Невообразимо. Какого дьявола ему позволили работать?! Когда уезжал, он едва-едва пришел в себя, не мог пальцами пошевелить! Вы что, решили его доконать?

— Успокойся, брат. — Дайсар придержал товарища за плечо. — Мессир сам настоял на занятиях. Воля у него по-прежнему железная и переубеждению поддается слабо. Не силком же смирять? Впрочем, вчера он выглядел совсем неплохо.

— Неплохо… — фыркнул Шагалан.

— Хочешь, прямо сейчас пойдем и посмотрим? Кстати, допускаю, и мастер там, он любит послушать мессира Бентанора.

Юноши пересекли ряд землянок и приблизились к Залу Собраний. На месте древнего барака теперь возвышался круглый дом шагов двадцать в поперечнике. Основание его было приподнято более чем на локоть, и к массивным двустворчатым дверям вело несколько укрепленных камнями ступеней. Сам вход обрамлялся затейливой резьбой — среди ребят нашлись недурные умельцы, что не жалели свободного времени для украшения жизни всех. Перед дверьми — две деревянные фигуры, изображавшие вооруженных воинов. Первоначально вроде бы мыслилось соорудить подобия каменных статуй, суровых стражей ворот замков, о которых рассказывали мастера Диадона. Но, то ли повлиял иной материал, то ли нехватка опыта у юных скульпторов, а возможно, их шаловливый нрав. Большие, в рост, долбленные из цельных стволов истуканы получились совершенно не грозными, а скорее забавными, превратившись во всеобщих любимцев.

В просторном Зале царил полумрак, несмотря на распахнутые настежь окна и двери. Вокруг помоста у дальней от входа стены находились человек двадцать — двадцать пять: они словно застыли, сидя на утрамбованном земляном полу. Снаружи изнывал жаркий августовский полдень, но в центре Зала пылал огонь, и мускулистые спины блестели бисером пота. В самодельном кресле на помосте полулежал прославленный сын своей эпохи Бентанор Иигуир. Ему было за семьдесят, но он по-прежнему оставался величественным — от согбенного седовласого старца веяло мудростью и духовной силой. Только телесно Иигуир резко сдал за последние годы. Он почти оглох и очень плохо видел, в жару его бил озноб, а грудь раздирал сухой кашель. На иссохшем, морщинистом лице жили одни глаза — ясность мысли не покидала старика. Сейчас, завернувшись в одеяло, он о чем-то рассказывал своим молодым слушателям, временами пытался далее жестикулировать, но едва мог приподнимать руку. Замершему в дверях Шагалану пришлось напрячь слух, чтобы различить слова тихого прерывистого голоса.

Он учил их все эти девять лет. Начиналось с чтения, письма, счета, потом пошли математика, инженерия, языки, наконец, история и культура. «Мы делаем из вас воинов, а мессир Иигуир — гердонезцев», — как выразился однажды мастер Кане. Все многовековое наследие родины и целого Архипелага, литературу и поэзию, песни и предания Бентанор торопился передать ученикам.

Наибольшие трудности возникли с религией. При своих бесчисленных конфликтах с Церковью Иигуир всегда оставался истово верующим человеком. Ревностному единотворцу непросто год за годом наблюдать, как его питомцы растут вне Бога, зачастую лишь прежние договоренности удерживали от вмешательства. Со временем тревога за детей поутихла, долгие беседы с хардаями породили если не понимание, то уважение к их необычному мировосприятию. Но затем всплыл другой вопрос: «Если мы растим наших мальчиков для жизни в Гердонезе, как они смогут стать частью страны, не зная того, во что эта страна верит?»

«В разговоре со мной, — рассуждал Бентанор, — Верховный Магистр Энго давал совет не ограничивать устремления освобождением родины. Не ведаю, скольким из ребятишек суждено дожить до мирных дней и доживет ли вообще кто-нибудь, однако готовить их нужно не только к войне. Их должен принять Гердонез!»

К удивлению старика, хардаи легко с ним согласились. Почти полгода Иигуир читал и толковал Писание, обучал истории и традициям Церкви, ухитрился организовать путешествие группы любопытствующих по окрестным храмам. И конечно, занятия свои Иигуир проводил особо пламенно и вдохновенно, не без тайной надежды заронить искру веры хоть в некоторые сердца. Надежда не оправдалась. Ребята слушали учителя, как всегда, внимательно, с интересом, но без лишнего трепета, спокойно. «Даже если все, читаемое вами, мессир, — истина до последней буквы, во мне ничего не изменится», — произнес как-то один из них, и Бентанор понял, что для единотворчества эти души потеряны…

Сейчас, насколько удавалось расслышать, старик повествовал о планетах, созвездиях, путях небесных светил. Боясь потревожить его, юноши не решились приблизиться, а встали в дверях, где учитель вряд ли бы их увидел. Чуть в стороне от группы ребят, у стены Шагалан отыскал глазами статную фигуру, единственную одетую в холщовую накидку. Мастер Вакамо Кане уже заметил вновь прибывших. Обменялись знаками, хардай бесшумно поднялся с пола и мягко отошел, почти отплыл к выходу. В своей манере двигаться, далее достигнув солидного возраста, он оставался неподражаем. Короткое приветствие кивком, и все трое переместились на улицу, в пасть обжигающему зною.

— Собираемся у меня. — Кане прищурился, поглядел из-под ладони куда-то за спины друзей. — И прихватите с собой вон того рыбаря.

Юноши обернулись. По тропинке между огородных грядок к ним тянулась цепочка молодых парней. Мокрые с головы до пят, но веселые, они несли весла, рыболовные снасти и корзины, совсем не казавшиеся тяжелыми.

— Подобной добычей не прокормите и кошку, — фыркнул Дайсар, когда первый из рыбаков поравнялся с ним.

— Не ворчи, брат, — улыбнулся тот в ответ, опуская на землю полупустую плетенку. — Знаешь, что не сезон.

— Так зачем тогда воду баламутить?

— Не все же делается пользы ради. Иногда приятно поработать и для души.

— Но полопать ты, Скоха, при этом не забываешь, — отмахнулся Дайсар. — Идем, мастер ждет. Брось кому-нибудь свою корзину, не в тягость будет.

Дайсар озлился на друга не случайно — главной и неизменной проблемой колонии всегда оставалась еда. Каждый месяц в окрестные деревни отправлялись две-три телеги за мукой, пшеном, горохом и прочей снедью, но покупаемого продовольствия хватило бы только на полуголодное выживание толпы здоровых парней. Пришлось разбивать огород, заводить скот. Летом, в сенокос и жатву, команды колонистов помогали селянам, те рассчитывались на месте натурой. И все равно чувство сытости почти исчезло из памяти. Мясо вкушалось исключительно по праздникам, оттого серьезным подспорьем оказалась рыбная ловля. Цепочка крошечных островков, или «Камней», в миле от берега несколько месяцев в году снабжала их изрядным количеством рыбы, в удачные дни ее даже вялили впрок. С самого начала работой этой занимались шесть человек, и среди них Скоха, веснушчатый русоволосый парень, весельчак и балагур. Когда мастер Кане отобрал его в состав четверки для особой миссии, Скоха подыскал себе замену, но при любой возможности был всегда готов снова сорваться в море к своим неводам.