Майя Фокс. Начало - Иджинио Страффи Страница 2

27 октября

Понедельник

7:20

Мелодия Teenagers внезапно разбудила ее. Каждый вечер она устанавливала будильник на мобильном телефоне, выбирая симпатичную песню группы «My Chemical Romance».

Понедельник, вспомнила Майя с раздражением. Отвратительный понедельник, после отвратительного воскресного вечера. Как я их всех ненавижу! Шли бы они все в задницу, все те, кто зовет себя лучшими друзьями.

Сделав над собой усилие, она отбросила в сторону одеяло, которое повисло на спинке стула. Ее взгляд упал на скомканный листок бумаги в ногах.

НЕ ЧИТАЙ ЕГО, — приказала она себе.

Прежде чем провалиться вчера вечером в сон, она со злостью смяла его и швырнула прочь. Она предпочла бы никогда больше его не видеть. Но искушение взяло верх, и листок вновь оказался у нее в руках.

«Дорогая Майя, — было написано на этом ужасном клочке бумаги, — мне очень жаль, действительно жаль, до глубины души, что я увела у тебя Гарри. Вчера днем в школе я видела твое мрачное лицо. Ты разочарована? Раздосадована? Мне так хочется, чтобы ты меня простила. Я хотела бы остаться твоей подругой. Я хочу, чтобы ты знала: я увела Гарри не назло тебе. Так случилось, вот и все. Я даже не знаю, как и почему это случилось. Я не понимаю, чего он нашел во мне такого, что было бы у меня лучше, чем у тебя. Мне очень жаль. Серьезно. Мы могли бы оставаться подругами, может быть. В любом случае я знаю, что ты меня поймешь, потому что ты поступила бы точно так же. Я, видимо, не смогу пригласить тебя на свое восемнадцатилетие. Ты, такая озлобленная и замкнутая, такая угрюмая и печальная, будешь только портить мне и всем праздник. А восемнадцать лет, как тебе известно, бывает только один раз в жизни. Гарри согласен со мной. Не принимай это близко к сердцу, лично я ничего против тебя не имею. Ах, если б ты была немного другой, чуть-чуть менее надменной, чуть-чуть более открытой, мы могли бы продолжать дружить. Но я не теряю надежды. Кто знает, может быть, будущее окажется для нас садом, полным роз.

Твоя Стейси».

Ага, садом, полным шипов, зло усмехнулась Майя. Или сожженных обломков кактусов. Уколешься — гарантированное заражение крови и смерть.

Майя смяла бумажку, сделала глубокий вдох, как учили на занятиях по йоге, куда таскала ее безумная мать. Медленно дышать и думать о приятном. Глупый совет.

Она кинула бумажный комок, метко попав в мусорную корзину.

Посмотрела на себя в зеркало и слегка скривила рот. Мимика, хорошо известная ее друзьям: она каждый раз невольно кривила рот, когда ей в голову приходила неприятная или скверная мысль.

В iPod'e зазвучало Hey there Delilah. Забавная песенка, подумала она, для стариков. Но в целом приятная. Глянула себе прямо в глаза, огромные, темные, похожие на глаза отца.

Рассматривая тяжелые линии теней, нанесенные на веки, Майя вспомнила укор матери. Та всегда возмущалась «подведенными глазами» дочери. Дурацкая фраза, подумала она, любуясь результатом своего искусства макияжа. Медленно повернула голову. Потом резким движением откинула с лица прядь длинных черных волос: под левым ухом стал виден темный рисунок, еще немного красноватый. Здорово, сказала она сама себе.

Она гордилась этой последней из своих татуировок. Все их она сделала, не спрашивая разрешения Меган, мамы-которая-никогда-бы-не-разрешила-мне-это.

Три, произнесла она вслух. Три, потому что понятно, что число татуировок не может быть четным.

Первая, на внутренней стороне запястья, точно под ладонью, в виде маленького цветка лотоса. Она появилась у нее давным-давно, в четырнадцать лет. Татуировка напоминала ей о Дэвиде, отце, всегда называвшем дочь именем этого цветка.

«Моя малышка Майя, — она и сегодня хорошо помнила каждое слово отца, — ты мой цветочек лотоса. Он первый в нетерпении тянется к солнцу, подавая пример остальным цветам и фруктовым деревьям. Ты знаешь, что из бутона цветка лотоса родился Ра, древнеегипетский бог солнца. Лотос очень неприхотливый цветок, он рождается в грязи, но становится прекрасным. Не бойся грязи, малышка Майя!»

Вторая татуировка была внизу спины, как раз там, где начинается резинка стрингов и пояс джинсов. Маленькая-маленькая звездочка с четырьмя лучами. Утренняя звезда, магический символ североамериканских индейцев. Майя вспомнила лето прошлого года, первые каникулы без взрослых, Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе, хрустально-чистый сон. Татуировку она сделала вместе с Мэттом и Кристиной, он — финн, она — испанка.

Татуировки служат для воспоминаний. Пункты на карте эмоций.

Сейчас Майя с удовольствием разглядывала маленькую спиральку, раскручивающуюся под ухом. От центра против часовой стрелки. Она где-то читала, что у кельтов эта форма символизировала богиню жизни и путь для установления контакта с собственной душой. Этой татуировкой она гордилась особенно. Хотя бы потому, что ей удалось уговорить Фло, ее лучшую подругу Фло, сделать такую же. Аргумент: у близких людей должны быть одинаковые татуировки. Да, Фло, это послужит залогом того, что мы навсегда останемся подругами.

Еще один взгляд в зеркало. Вновь сменилась песня: I write sins not tragedies.

Платье, которое Майя только что купила на Камден-Хай-стрит, ей решительно идет. Оно прекрасно скрывает то, что было ее самым большим мучением: грудь, которая казалась ей слишком большой, бросающейся в глаза, словно созданной для того, чтобы притягивать чужие взгляды. Майю, никогда не обращавшую внимания ни на что и ни на кого, просто бесил этот признак mean girls [1]. И это ее, девушку не как все, которой было абсолютно наплевать, что думает о ней мир, которая всегда поступала по-своему.

Она прятала предмет своих мук под черным кружевом, свисавшим до пояса юбки, чуть-чуть не достающей до колен, скрывавшим все, включая и еще один источник ее постоянной головной боли.

Вздохнув, она слегка приподняла край рубашки. Вот они, эти жуткие родинки, сложившиеся в две параллельные строчки по бокам пупка. Одна слева, другая — справа, а точка пупка посредине. Похоже на две стрелы.

Какая гадость!

Как только стану старше, избавлюсь от них, дала себе клятву Майя.

Пока приходилось мириться с родинками и как можно реже обнажать живот. Но как раз это ее меньше всего беспокоило. Она обожала одеваться, как капуста. В отличие от матери, которая не могла терпеть подобного внешнего вида: поэтому они редко ходили по магазинам вместе. И эти редкие разы превращались для обеих в настоящую пытку. Зато, когда Майя чувствовала себя тоскливо, маленький сольный набег на магазинчики Камдена был панацеей от всех бед. Там, среди сотен предметов одежды и аксессуаров в стиле чистой готики, Майя давала выход своим страстям, реализуя свою замечательную способность подбирать ансамбли из туфель, маек, кофт, серег и всего прочего. Она обожала черный цвет. И рединготы.