Мародеры Гора - Джон Норман Страница 2

Я богат. Но и страшно беден, потому что левая половина тела не слушается меня.

Раны достались мне на берегу Тассы, на самой границе леса, когда однажды ночью, окруженный врагами, которыми командовал Сарус с Тироса, я решил вспомнить, что у меня есть честь.

Мне не получить ее назад, но я о ней вспомнил. Впрочем, я никогда и не забывал о том, что она у меня была.

Когда-то я был Тэрлом Кэботом, а в песнях меня называли Тэрл из Бристоля. Я еще не забыл, как сражался во время осады Ара. Тот юноша с огненными волосами, простодушный и радующийся жизни, теперь казался далеким воспоминанием. Ведь я — всего лишь подобие человека, полупарализованный калека, в одиночестве сидящий в капитанском кресле посреди громадного пустого зала и лелеющий горькие мысли. Мои волосы больше не пламенеют, они тоже стали другими. Ветер, море, соль и, наверное, изменения, происходившие в моем теле, когда я становился старше и познавал, каким печальным может быть наш мир, я сам и окружавшие меня люди — вот причина всех перемен. Мои волосы стали светлее, цвета соломы, они больше не отличаются от волос тех, кто меня окружает. Да и сам я — такой же, как и они. Тэрл Кэбот исчез. Он сражался во время осады Ара. Об этом еще поют песни. Благодаря Кэботу Лара, татрикс Тарны, получила назад свой трон. Тэрл из Бристоля вошел в Сардар и был одним из немногих людей, узнавших, в чем заключается истинная суть Царствующих Жрецов, далеких и таинственных, правящих жизнью Гора. Он принимал участие в Войне Роя и заслужил дружбу и благодарность Царствующего Жреца Миска, славного и благородного Миска.

— Теперь между нами Роевая Правда, — сказал ему Миск.

Я помню, как однажды к моим ладоням мягко и нежно прикоснулись золотистые усики этого невероятного существа.

— Да, между нами Роевая Правда, — подтвердил тогда Тэрл Кэбот.

Он отправился в Тарию, где жил народ фургонов, и добыл последнее яйцо Царствующих Жрецов, а потом благополучно доставил его в Сардар. Он отлично послужил Царствующим Жрецам, тот Тэрл Кэбот, храбрый сдержанный юноша, прекрасный и гордый — настоящий воин. А потом он отправился в Ар, где помешал осуществлению планов Кернуса и Других, инопланетян, мечтавших покорить Гор, а затем и Землю. Он отлично послужил Царствующим Жрецам, этот юноша.

Но однажды он подошел к дельте Воска, намереваясь попасть в Порт-Кар и связаться там с Самосом, агентом Царствующих Жрецов, чтобы продолжать службу вместе с ним. Однако в дельте Воска Тэрл Кэбот лишился чести. Предал собственный кодекс. Там ради того, чтобы спасти свою жалкую жизнь, он предпочел постыдное рабство почетной смерти. Он запятнал меч и честь, которыми поклялся на Домашнем Камне Ко-Ро-Ба. Совершив этот поступок, Тэрл Кэбот нарушил свой кодекс чести. Ему не было прощения, даже если бы он пронзил свое сердце мечом. Став жертвой собственной трусости, Тэрл Кэбот перестал существовать — вместо него на коленях стоял раб, которому дали презрительное имя Боск в честь громадного, похожего на быка, неуклюжего существа, живущего в долинах Гора.

Впрочем, этот Боск, заставив свою любовницу, прекрасную Телиму, дать ему свободу, объявился в Порт-Каре, прихватив ее с собой в качестве рабыни, и после многих приключений завоевал богатство, славу и даже титул — адмирал Порт-Кара. Теперь он занимал высокое положение в Совете Капитанов. Разве не он одержал по беду 25 се'кара во время великого сражения между флотами Порт-Кара и союзников из Коса и Тироса? Он полюбил Телиму и освободил ее, но она — узнав, что ему стало известно о том, где находится его бывшая свободная спутница, Талена, дочь Марленуса из Ара, и что он решил ее освободить из рабства, — сбежала от него, охваченная яростью, столь характерной для горианских женщин, и вернулась в свои родные болота в огромной Дельте Воска.

Настоящий горианец обязательно последовал бы за ней и привел бы назад в ошейнике и наручниках. Но Тэрл Кэбот, проявив слабость, пролил немного слез и позволил ей уйти.

Вне всякого сомнения, теперь Телима презирала его, сидя на своих болотах.

И вот Тэрл Кэбот исчез, а Боск, купец из Порт-Кара, отправился в северные леса, чтобы освободить Талену, бывшую когда-то его свободной спутницей.

Там он встретил Марленуса из Ара, убара Ара, убара убаров, и, несмотря на то что был всего лишь купцом, спас Марленуса от унизительного рабства. Тот факт, что человек вроде него оказал великому Марленусу такую услугу, был равносилен страшному оскорблению. Однако Марленус вновь обрел свободу. Перед этим он отказался от своей дочери, Талены, потому что она попросила об освобождении — поступок, достойный лишь рабыни. Марленусу удалось сохранить свою честь. А вот у Тэрла Кэбота надежд не осталось.

Но я не забыл, оказавшись среди врагов в Тиросе, что у меня была честь. Я вышел за частокол один, не рассчитывая на то, что останусь в живых. И дело даже не в том, что я был другом или союзником Марленуса. Просто, будучи воином, точнее, человеком, некогда при надлежавшим к этой касте, я поставил перед собой задачу — освободить убара.

И выполнил ее. Ночью под сияющими звездами я снова вспомнил о своей чести, про которую никогда не забывал.

И в награду получил раны и тело, пронизанное болью, левая часть которого стала неподвижна.

Я вспомнил о своей чести, а в результате оказался в инвалидном кресле. Конечно, на спинке вырезан шлем, увенчанный гребнем из меха слина, соответствующий чину капитана, но подняться с этого кресла я не могу. Мое собственное тело и его слабость удерживают меня на месте надежнее любых цепей.

Каким бы могучим и гордым ни было мое кресло, оно служит троном для жалкого подобия человека.

Мне принадлежат огромные богатства!

Я уставился в темноту зала.

Самос из Порт-Кара купил Талену как самую обычную рабыню, она досталась ему с удивительной легкостью, в то время как я ради нее рисковал жизнью в лесу.

Мне вдруг стало смешно.

Но ведь я же вспомнил о своей чести той ночью под сияющими звездами. И что толку? Возможно, честь — обман, подделка, изобретение, с помощью которого умные люди успешно манипулируют своими менее сообразительными собратьями? Почему я не вернулся в Порт-Кар, оставив Марленуса в беде, в рабстве, которое, несомненно, рано или поздно привело бы его к смерти под кнутом надсмотрщика в каменоломнях Тироса?

Я сидел в темноте и размышлял о чести и мужестве. Если все это действительно подделки, то я считал их самыми драгоценными подделками на свете. Чем еще мы отличаемся от уртов и слинов? Способностью размножаться и убивать друг друга, говорить неправду, делать кинжалы? Нет, все дело в чести, в стремлении не отступать до конца. Однако я не имею права на подобные мысли, потому что забыл о мужестве и чести в дельте Воска. Я вел себя, как животное, а не как сильный бесстрашный мужчина.

Я не мог вернуть свою честь, но у меня была возможность — и я ею воспользовался однажды — вспомнить о ней возле частокола, на берегу Тассы, там, где кончаются северные леса.