Метро 2034 - Дмитрий Глуховский Страница 2

Но на этот раз караван задерживался. Задерживалсянепозволительно долго, так что уже становилось ясно: произошло нечто ужасное,непредвиденное, от чего не сумели защитить ни закаленные в бояхтяжеловооруженные конвоиры, ни годами налаживавшиеся отношения с руководствомГанзы.

И все бы ничего, если бы действовала связь. Однако с идущимк Кольцу телефонным проводом что-то случилось, сообщение прервалось еще впонедельник, а отправленная на поиски поломки бригада вернулась ни с чем.

* * *

Лампа под широким зеленым абажуром свисала совсем низко надкруглым столом, освещая пожелтевшие листы бумаги с нарисованными карандашом графикамии диаграммами. Лампочка была слабая, ватт сорок, но не потому что приходилосьэкономить электричество, а оттого что хозяин кабинета не любил яркий свет.Пепельница, переполненная окурками дрянных местных самокруток, сочилась едкимсизым дымом, собиравшимся под низким потолком комнаты в ленивые вязкие клубы.

Начальник станции потер лоб и, вскинув руку, посмотрелединственным глазом на циферблат — в пятый раз за последние полчаса. Потомхрустнул пальцами и грузно поднялся.

— Надо принимать решение. Оттягивать дальше нет смысла.

Крепкий старик в пятнистом бушлате и истертом голубомберете, сидевший за столом напротив, открыл было рот, но закашлялся и замахалрукой, разгоняя дым. Потом, недовольно морщась, отозвался:

— Ну, давай я тебе еще раз повторю, Владимир Иванович: сюжного направления мы никого снять не можем. Блокпосты под таким натиском, чтоеле держатся. За последнюю неделю там трое раненых, один тяжелый — и этонесмотря на укрепления. Ослабить юг я тебе не дам. Туда же еще постоянно нужныи две тройки разведчиков — патрулировать шахты и межлинейники. Ну, а север —кроме тех бойцов из встречающей бригады, свободных нет, извиняйте. Ищи, гдехочешь.

— Ты командир периметра, ты и ищи, — огрызнулся начальник. —А я своими делами заниматься буду. Но через час группа уже должна выйти. Тыпойми, мы с тобой разными категориями мыслим. Нельзя же решать толькосиюминутные задачи! А если там что-то серьезное?

— А я думаю, Владимир Иванович, ты порешь горячку. Калибра5.45 в арсенале два цинка невскрытых, на полторы недели точно хватит. И у менядома под подушкой завалялось еще, — старик усмехнулся, обнажая крепкие желтыезубы, — ящик точно наскребу. Беда не в патронах, а в людях.

— Давай-ка лучше я тебе скажу, в чем беда. Через две недели,если не наладить поставки, придется перекрывать гермозатворы в южных туннелях,потому что без боеприпасов мы их не удержим. Значит, не сможем осматривать иремонтировать две трети наших мельниц. Еще через неделю они начнут выходить изстроя. Перебои с электричеством в Ганзе никого не обрадуют. В лучшем случае ониначнут искать других поставщиков. В худшем… Да что там электричество?! Туннелипустые уже пять дней почти, ни человека! А если там обрушение? А если прорыв?Если мы отрезаны теперь?

— Брось! Силовые кабели в норме. Циферки на счетчиках бегут,ток идет, Ганза потребляет. Было бы обрушение, ты бы сразу узнал. Даже если,положим, диверсия — нам бы не телефон обрезали, а провода наши. А насчеттуннелей — кто сюда пойдет? К нам и в лучшие времена никто не захаживал. Чегоодин Нахимовский проспект стоит… Одиночке там не прорваться, а чужие торговцы кнам уже не суются. Ну и бандиты, ясное дело, наслышаны, недаром же мы каждыйраз одного живым отпускали. Я говорю, не паникуй.

— Хорошо тебе рассуждать, — проворчал Владимир Иванович,поднимая повязку над пустой глазницей и вытирая со лба выступивший пот.

— Тройку дам. Пока больше нельзя, правда, — уже мягче сказалстарик. — И хватит курить. Знаешь же, что и мне этим дышать нельзя, и самтравишься! Давай лучше чаю, что ли…

— Это всегда пожалуйста, — начальник потер руки. — Истомин уаппарата, — буркнул он в телефонную трубку, — чая мне и полковнику.

— И дежурного офицера вызови, — попросил командир периметра,снимая с головы берет. — Я распоряжусь по поводу тройки.

Чай у Истомина был всегда свой, с ВДНХ — особого, отборногосорта. Мало кто мог себе такое позволить — доставленный с другого края метро,трижды обложенный ганзейскими пошлинами, любимый чай начальника станциистановился таким дорогим, что он и сам не стал бы потакать своим слабостям,если бы не старые связи на Добрынинской. С кем-то он там когда-то вместевоевал, и с тех пор раз в месяц командир возвращающегося от Ганзы каравананепременно привозил с собой яркий сверток, за которым Истомин всегда приходилсам.

Год назад с чаем этим начались перебои. До Севастопольскойдолетели тревожные слухи о новой, страшной угрозе, которая нависла над ВДНХ, аможет, и надо всей оранжевой веткой: с поверхности туда спускались неизвестныеи невиданные раньше мутанты, по слухам, умевшие читать мысли, почти невидимые ик тому же практически неистребимые. Поговаривали, что станция пала, и чтоГанза, опасаясь вторжения, подорвала туннели за Проспектом мира. Цены на чайвзлетели, потом он совсем было пропал, и Истомин был не на шутку встревожен.Однако через несколько недель страсти сами собой улеглись, и караваны,возвращавшиеся на Севастопольскую с патронами и лампами, снова повезли изнаменитый душистый чай. А что могло быть важнее?

Наливая командиру отвар в фарфоровую чашку со сколотойместами золотой каймой и вдыхая ароматный пар, Истомин от удовольствия дажезажмурил на миг свой глаз. После нацедил и себе, тяжело уселся на стул изазвенел серебряной ложечкой, размешивая таблетку сахарина.

Оба молчали, и с полминуты это меланхоличное позвякиваниебыло единственным звуком, раздававшимся в затянутом табачным дымом полутемномкабинете. А потом его перекрыл, почти попадая в такт, летящий из туннелейнадрывный колокольный набат.

— Тревога!

Командир периметра с невероятной для своих летстремительностью сорвался с места и выскочил из комнаты. Где-то вдалеке хлопнулодинокий ружейный выстрел, потом его подхватили автоматы — один, другой,третий, по платформе загрохотали подкованные солдатские сапоги, и уже откуда-тоиздалека донесся зычный полковничий бас, раскидывающий приказы.

Истомин тоже было потянулся к висящему у шкафа лоснящемусямилицейскому автомату, но потом схватился за поясницу, охнул, махнул рукой,вернулся за стол и прихлебнул чая. Напротив него дымилась, остывая, брошеннаяполковником чашка и валялся забытый впопыхах голубой берет. Начальник станциискорчил ему гримасу и вполголоса заспорил с бежавшим командиром, возвращаясь кпрежним темам с новыми аргументами, о которых не догадался вспомнить во времяперебранки.

* * *