Демонология Сангомара. Наследие вампиров - Евгения Штольц Страница 2

Чудовище люто завизжало.

Уилл пустился наутек не оглядываясь. Через высокую траву! Прочь от озера к сосновому бору! Чудище мчалось следом, с оглушающим грохотом и треском, сминая все на своем пути; как бы быстро ни бежал Уилл, оно настигало его очередным гигантским скачком. Сверкнула разверстая смрадная пасть с кучей острых зубов. Споткнувшись, мальчик с воплями упал вперед и тут же приложился лбом о камень, да так сильно, что в его глазах потемнело.

Позади послышался очередной визг. Уилл испуганно оглянулся. Чудовище забилось о невидимую преграду совсем рядом с ним, заплескалось черной гнилью. Но все его попытки оказывались тщетны: как бы оно ни щелкало пастью, как бы ни вываливало длинный язык, роняя пену, а мальчик-то отбежал от озера слишком далеко.

— Кельпи… — прошептал Уилл. Его начала бить крупная дрожь. Он обхватил руками колени и разрыдался.

Все в округе притихло, будто вслушивалось.

А кельпи не переставая билась и билась, вопила, рычала и визжала на сто голосов. Плакал Уилл. Чуть погодя демоница все-таки поумерила свой гнев и замерла у невидимой преграды, разглядывая всхлипывающего ребенка. Время от времени она тихо фыркала и лязгала пастью.

Наконец Уилл унял дрожь в коленях и встал, пошатываясь, — он находился под ветвями той самой одинокой ивы, где оставил короб с уловом.

— Кельпи! Ты кельпи… Я читал о тебе в сказках!

Демоница взбрыкнула. Затем завопила гневно и обиженно.

— А я тебя не боюсь!

Уилл вытер лицо от слез испачканным рукавом, а затем неожиданно скорчил рожицу и показал язык.

— Думал, ты страшнее, а у тебя хвост как у гольрички! Ха!

Впервые в жизни Уилл ощутил то самое сладостное чувство — чувство победы! И пусть противник не повержен, но наблюдать за его бессильной злобой ничуть не хуже! Ведь не так давно кельпи должна была схватить его, а вместо этого он сейчас корчит ей рожи.

— Чудище озерное, чтоб тебе пусто было! — не унимался Уилл. — Сиди тут одно, страдай от голода! Гольричка! Или вот погоди у меня. Приду я с удочкой… Поймаю за хвост и зажарю на костре!

Кельпи фыркнула. Развернувшись, она медленно поползла, волоча хвост, в сторону озера. А когда скрылась в зарослях рогоза, то над озером и вовсе прокатился недовольный и обиженный стон оттого, что такая легкая добыча сбежала, а теперь еще и издевается. Напоследок состроив еще одну гримаску, Уильям быстро взвалил на спину короб с рыбой, закинул удочку на плечо и побежал домой. Всю дорогу он оглядывался и пытался унять дрожь в коленках.

* * *

Спустя два года

Стояла невыносимая жара. Над Сонным озером колыхалось душное марево, и всякий зверь, птица или рыба искали спасительную тень. Даже ивы, окружавшие озеро, стояли, склонившись, будто устали от жуткого пекла. И снова трава раздвинулась, и на небольшую полянку ступил мальчик. Это был все тот же мальчик, который два года назад чудом избежал смерти от кельпи. Но зачем он вернулся на то место, где едва не погиб?

Уилл оглянулся заплаканными и опухшими глазами, нашел тот клочок земли, где кобыла ударилась о невидимую стену. Еще раз посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что не ошибся. Снова нырнул в кусты и вернулся с несколькими камнями, которые разложил по границе, чуть ближе к своей стороне, — так, чтобы в запасе оставалось несколько шагов.

— Кельпи, ты здесь? — позвал он негромко и неуверенно.

Ответом ему была звенящая тишина. Уилл сдерживался несколько минут, терпел и, когда понял, что никто не придет, вдруг рухнул на колени и дал волю горьким рыданиям.

— Я просто не знаю… не знаю, куда еще мне идти. Вчера случился пожар в храме Ямеса… И… отец погиб! Его, обожженного, вытащили, когда потушили огонь… И Вларио… Тоже сгинул в этом чертовом пожаре… А мой учитель… Он задохнулся в дыме и не смог выбраться, потому что был почти слеп…

Мальчик прижал руку к сердцу и вновь склонился к земле в громком плаче.

— Такой сильный огонь… Мне никогда не было настолько страшно… Даже когда ты гналось за мной, чудище. Я не знаю, зачем пришел сюда… Не знаю… Матушка ни жива ни мертва, не видит ни меня, ни моего брата… не узнает нас. Знахарка Удда отпаивает ее чем-то и говорит, что матушка не будет никого узнавать ближайшие несколько недель… Нас отправили к дедушке и бабушке в Малые Вардцы… А Малик, он не любит меня и сказал сегодня, что лучше бы сгорел я, а не отец. Мне даже не с кем поговорить о том, что случилось… Линайе запрещают со мной играть, а другие дети называют меня чокнутым.

Мальчик упал на землю, и его стенания разнеслись над озером. Но никто так и не вышел из высокой травы. Он и сам не знал, зачем пришел сюда, где едва не погиб два года назад. Может, случилось это потому, что в деревне его никто не слышал и не слушал; не было ни единой души, которой бы мог он поведать о боли своей утраты. Потому и не нашел он более уединенного места для своего горя, чем Сонное озеро с обитавшими в нем демонами.

Миновал час, а может, и два, прежде чем Уилл успокоился и покинул мир жутких воспоминаний, преследовавших его с самого пожара. Поднявшись, он отряхнулся и, подобно гриму, посмотрел тусклым взглядом на поляну. Все те же заросли сухого рогоза, неподвижные в жарком мареве… Все та же тишина, прерываемая писком насекомых…

Он развернулся и, шатаясь, медленно побрел в сторону дома.

Послышалось ржание.

Уилл оглянулся. Из сухого рогоза вышла та же серая кобыла, с которой ему довелось столкнуться раньше. Со смесью страха и восторга он посмотрел на это прекрасное создание, под личиной которого таился демон. Но горе его утраты сейчас было так велико, что воспоминания об оскаленной пасти, разверстой над его головой, стерлись и уже не вызывали прежнего ужаса.

— Извини, что я пришел. Мне тогда показалось, что тебе одиноко. А теперь и я остался один… — мальчик говорил, скорее, сам с собой. — Я никогда не думал, что Вларио так ужасно умрет… Его тело, оно скрючилось, почернело и… А мой отец и старый учитель… Это ужасно!

Слова встали комом в горле, и он снова разрыдался. А между тем кобыла медленно начала идти к незримой стене, склонив голову, — все ближе и ближе. И взгляд… взгляд у нее был странно неподвижен и напоминал стылую воду. Мальчик же, вытирая рукавом и кулаками глаза, начал пятиться из страха, что стена находится дальше, чем ему кажется. Когда лошадь дошла до невидимой преграды, она фыркнула и развернулась боком, пританцовывая на месте и перебирая копытами, — словно призывала подойти к ней.

— Нет, я не буду подходить к тебе, кельпи. Мне кажется, я хочу умереть… внутри, вот здесь.

Мальчик прижал ладонь к груди. Слезы брызнули на его руку.

— Здесь так сильно болит, что сил нет жить! Но я нужен матушке, потому что отец умер… и теперь мы с Маликом должны кормить семью. Матушка, бабушка и дедушка — они же нуждаются в нас. Я так хотел бы умереть, чтобы увидеться с папой и Вларио, но не могу… Ты ведь тоже одинока, кельпи?