Богиня - Александра Плен Страница 2

Иногда мне казалось, что я со стороны наблюдаю за чьими-то жизнями. А особенной чертой всего этого было то, что многие люди из снов были в необычных нарядах, которые я видела только на картинках в книжках. Они странно разговаривали на непонятных языках, жили в диковинных домах, в незнакомых городах. Там не было высоких домов, электричество не освещало дороги, и лошади ходили по улицам.

По началу людей было так много, что я почти никого не запоминала, все лица сливались в один мелькающий поток. Кусочки детства, юности. Мальчики, которые в молодом возрасте учились драться на мечах (у нас были игрушечные в приюте, я видела, что это такое), девочки в широких платьях до пола жеманничали перед зеркалом… Иногда я видела страшные наказания, непонятные мне, пугающие до дрожжи. Поле того, как во сне мне показали, как выпороли кнутом красивого светловолосого мальчика и у того вся спина была в крови, я в истерике рыдала целое утро и никто не мог меня успокоить. Постепенно, с течением времени я взрослела, и дети в моих снах взрослели вместе со мной. Сны снились почти каждую ночь, и постепенно я привыкла к ним, как любой человек привыкает к неизбежному…

Со временем людей во снах становилось меньше и начала даже их узнавать. Сны стали более предметные и замедлились. Одни и те же юноши и девушки могли по нескольку раз за месяц появляться в моем сне, то на минутку, то на несколько мгновений. Теперь можно было просмотреть пусть коротенько, но почти логичный цельный кусочек жизни кого-то одного. Час жизни одного мальчика, десять минут жизни другого, полчаса времяпровождения девочки-жеманницы или какого-то взрослого грозного мужчины. Мне даже становилось интересно. Как в кино… Пусть я видела, естественно, не всю жизнь, потому что, людей по-прежнему оставалось еще очень много. Я их путала, забывала лица, иногда проходило несколько месяцев между появлениями моих «любимчиков»… Помню мне очень понравилась одна красивая девочка, она жила в каком-то большом людном городе около моря. Она так была похожа на меня, такая же белокурая и худенькая. Любила мечтать и сидеть у окна, смотреть на небо и читать книги. Правда у нее были папа и мама, и я восхищенно вздыхала, когда мне удавалось подсмотреть за их «идеальной» (по моему мнению) жизнью. Ей дарили подарки, куклы и игрушечные домики украшали ее спальню. Родители возили ее в зоопарк и на пляж. У нее был маленький смешной щенок, лохматый и игривый. Я тихонько завидовала ее жизни, счастливой и беззаботной, мне так нравилось подсматривать за ней… Но однажды, когда мне было около семнадцати, она пропала из моих снов и больше никогда не вернулась…

В семнадцать лет я стала вести дневник. Это было модно среди наших девушек, и я не стала исключением. Туда я записывала свои признания в любви Андрею, свои мечты и, конечно же, сны. Не знаю, почему это показалось мне важным. Сначала людей во снах было так много, что я едва успевала каждому выделить по одному предложению.

«Блондин сбежал сегодня из дома. Его поймали, и отец собственноручно выпорол и запер в комнате».

«Актриса с родинкой сегодня впервые выступила на сцене в театре. Провал».

«Мальчик с длинными волосами придумал своей маме подарок — лак для ногтей, который можно один раз нанести и менять цвет хоть десять раз на дню, дотрагиваясь кисточкой определенного цвета до ногтя».

И так далее… Но после того как я исписала две толстые тетрадки и ни разу не повторился персонаж, я поняла, что это бесполезно — их слишком много, и забросила записи…

* * *

В восемнадцать лет нас выпустили из приюта во взрослый мир. Я ужасно боялась и нервничала, ничего не знала и не понимала в жизни. Но Андрей успокаивал — у него уже был план. Я во всем положилась на своего парня. Мы решили, как только получим паспорта — тут же поженимся. Но сначала нужно было что-то делать с учебой. Андрей всегда хотел стать строителем. Он завороженно смотрел на высокие дома, стрелы кранов, окружающих новостройку, огромные бетонные плиты вокруг. И решил поступать в архитектурно-строительный институт.

Я же мечтала стать врачом. Я представляла, как я спасаю жизни, делаю операции, принимаю роды. Мечты. Мечты… Конечно, у нас, детдомовцев была льгота для поступления в институт, но увы, не медицинский. Так что мне пришлось довольствоваться училищем, и то, мне крупно повезло. Даже в медицинское училище был «блат» и принимали за большие деньги, которых у нас не было.

Государство нам дало стипендию и по маленькой комнатке в коммуналке и за это ему огромное спасибо. Мы с Андреем подали заявление в ЗАГС и стали искать обмен двух коммуналок на отдельную квартиру.

Я помню нашу веселую студенческую свадьбу. Гости в основном были наши, детдомовские и одногруппники из строительного института Андрея. Увы… В мед училище на меня смотрели, как на отребье и за человека не считали. Парни еще кое-как. Были и приглашения в кафе, погулять и заигрывания и комплименты… Я шарахалась от них, как от чумы, показывая тоненькое серебряное кольцо на пальце, а они только смеялись… Непонятно… Девушки же просто не замечали меня, сплетничали за спиной и поливали презрением. Мои стоптанные черные сапоги, коричневое пальтишко и вязаный серый берет, вызывали у них стойкое отвращение. Но я не унывала. Презрительные взгляды и едкие насмешки «детдомовка» не могли пробить мою уже окрепшую броню из светлого безграничного счастья, моей бесконечной любви к мужу. Я летала, как на крыльях. Вот оно — то, о чем я всегда мечтала. У меня есть семья! Маленькая тесная пустая квартирка на окраине, но наша, собственная, отдельная! Мой любимый мужчина, теплый и ласковый, сильный и решительный. Он целует меня каждое утро, когда мы просыпаемся, и благодарит за завтрак. Он носит меня на руках в ванную и вешает постиранное белье на балкон. Он приносит сумки из магазина и собирает мне букет из осенних листьев, когда мы гуляем по парку, сцепив ладони. Сжимает в объятиях, найдя укромный уголок, где нет прохожих. Нежно целует в нос и говорит «Счастье мое»… Он бесконечно нежен со мной ночью и я таю, как мороженное у него на губах… Мы учились любви вместе, совершали открытия, удивительные и грандиозные… И нам все было ни по чем… И то, что ели мы овсяную кашу на завтрак, а гречку с курицей на ужин, почти каждый день. Одевались в секонд-хенде и спали на железной кровати… «Все у нас будет» — уверял меня Андрей, — «Я обещаю тебе, ты будешь самой счастливой на свете». «Я и так самая счастливая» — отвечала я…

Я светилась мягким светом от любви, и прохожие смотрели мне вслед, улыбаясь.

Училище я закончила раньше своего мужа на пару лет и стала работать медсестрой в неотложке. Появились деньги… Не много, но после стипендии это был существенный прирост благосостояния. Андрей постоянно подрабатывал на стройке, его уже там хорошо знали и уважали. Пока обычным рабочим — месил цемент, таскал стройматериалы, разгружал машины. Он смеялся, что должен узнать все стадии строительства здания. От чертежа на бумаге до рытья фундамента. И когда он, наконец, окончил институт его тут же взяли сначала арматурщиком, а потом и инженером-строителем на ту стройку нового микрорайона, где он подрабатывал.

Деревянную свадьбу мы уже отметили в отремонтированной и обставленной квартире. Муж сам штукатурил стены и укладывал паркет. Мы купили шикарную деревянную кровать и шкаф-купе. Жизнь заиграла новыми красками. Появились те вещи, которые раньше мы не могли себе позволить — хорошая одежда, заморские фрукты, кафе иногда по вечерам, букет цветов неожиданным сюрпризом от любимого мужа, красивый галстук ему на праздник. Хотя я по прежнему была нерешительна и робка, терялась с незнакомыми людьми и смотрела в пол, но Андрей говорил, что это остатки детдомовского прошлого и совсем скоро я стану уверенной в себе и смелой девушкой.