Бес шума и пыли - Антон Мякшин Страница 2

Отскочив, я перехватил его руку, вздернул крайне удивленного таким поворотом дела молодца в воздух, раскрутил и зашвырнул по направлению к выглядывавшему из-за верхушек деревьев желтому солнцу. Сабля, звякнув, упала к моим ногам, а молодец, очень скоро превратившись в крохотную точку, исчез в голубой небесной пучине.

Товарищ его посерел.

— Еропка… — не сводя с меня глаз, позвал он. — Еропка, ты где?

Я поднял с земли саблю. Молодец на клинок в собственной руке взглянул с ужасом и отшвырнул, будто это вовсе не оружие было, а полутораметровая гадюка! Затем он подскочил на месте и со всех ног бросился бежать в чащу, причем спиной вперед, потому что глаз своих не мог оторвать от моего лица, словно собирался загипнотизировать меня своим страхом!.. Я первый раз такое видел — прямо как кинопленка, запущенная в режиме ускоренной обратной перемотки.

— Чур меня… — гукнул позади слабенький старческий голос.

Я обернулся. Старик, кривыми оглоблями раскинув ноги, сидел в куче изломанного валежника. Мешок, сползший с его головы, валялся рядом.

— Изыди… — добавил старик и ритмично задергал плечами — наверное, хотел перекреститься, чему явно не способствовали связанные за спиной руки.

— Значит, так, батя, — решил я сразу перейти к делу, — желания клиента для нас закон, поэтому я и явился по первому, так сказать, зову…

— Матушка Пресвятая Богородица! Да будет заступничество твое…

Я вздохнул. Начиналась обычная канитель — предварительная работа с клиентом… За годы службы я эту работу научился сводить к минимуму:

— Может, еще крестный ход по поводу моего прибытия устроим? Короче, батя, если ты меня вызвал…

— Не вызывал я! — застонал старик. — Родимый, отпустил бы ты меня. Или лучше сразу сабелькой по вые, чем муку такую терпеть…

Старик с готовностью подставил мне жилистую шею. Ход был, что и говорить, нестандартный!.. Не снимая бейсболки, я поскреб пальцами правый рог. Старик скулил, не поднимая головы:

— Мельник я тутошний… Федор Васильев… Безвинно опричниками в ведовстве обвиненный… Известно — рази ж мельника можно в ведовстве не обвинить?.. У крестьянских коров молоко пропадать начало, а кто ж виноват? Мельник Федор сразу и виноват… Вот и терплю наказание без вины…

— Костер кто на лужайке жег?

— Не знаю никаких костров…

— Волчий папоротник и жабьи лапки в огонь кто кидал?

— Не кидал, не кидал… Не я!

— А код доступа кто называл?! — рявкнул я.

— Руби! — заплакал мельник. — Руби грешную выю… Или отпусти на мельницу обратно!

— Вали, — разрешил я.

Старик с ловкостью китайского акробата — без помощи рук — вскочил на ноги и был таков. А я остался у развороченного валежника. Елки-палки, первый раз такое в моей практике! С клиентом обознался!.. Ну, допустим, мельник тут действительно ни при чем… Тогда где же настоящий клиент?

Ближайшие кусты с шумом раздвинулись. Оттуда с лосиной грацией выбрался детина, ростом, наверное, повыше конной статуи Авраама Линкольна на площади Государственной Свободы, что в Алабаме.

— Это я, — сказал детина.

Недра преисподней! Выглядел парень внушительно — настолько, что я даже запоздал с приветствиями, разглядывая его. Иногда говорят: «бочкообразная грудь» — имея в виду широкую грудную клетку, покрытую рельефной мускулатурой… Так вот, у этого парня грудь была в полной мере бочкообразная. Кроме того, бочкообразными были руки и ноги, а брюхо, если следовать той же грузосберегающей терминологии, напоминало небольшую такую цистерночку литров на двести. Физиономия — широченная, как большой, приятно подрумяненный блин, в данный момент выражала крайнюю степень недоверия и настороженности. Буйны кудри топорщились на голове, словно застывший льняной шторм. Ручища сжимала окованную железными обручами дубинку размером повыше меня!

— Здрасте… — всё-таки выдавил я.

— Костер я жег, — признался детина. — Травки и пакость разную, как мне ведьма советовала, в огонь кидал…

— Код доступа, надо думать, тоже от оператора-консультанта получил?

— Чего-о?! Заговорным словам меня ведьма научила, да. За тринадцать гривен.

— Значит, ты клиент и есть, — подытожил я, вздохнув с облегчением.

Дубина в ручище парня чуть дрогнула, как отлично натасканный сторожевой пес, почуявший изменение в настроении хозяина.

— Чего-о? Какой… кли…ент? Гаврила я, Иванов сын. Воевода Иван Степняк — батюшка мой!

Гаврила так Гаврила… Давно такие нервные клиенты не попадались!

— Здравствуй, стало быть, Гаврила, — сказал я, земно поклонившись, чтобы снять напряжение.

Гаврила хмыкнул — довольно пренебрежительно, надо сказать. Тут я немного обиделся: трудно ему ответить приветствием, что ли?

— Мог бы и поздороваться, — заметил я. Дубинка приподнялась и гулко ткнулась в землю, едва не вызвав сотрясение недр. Детина сплюнул в сторону (плевок заметно поколебал мирно росшую в отдалении осинку), нахмурился и отчетливо выговорил:

— Не желаю я тебе здравствовать, погань, нечистая сила!

Вот тебе раз! Клиент, конечно, всегда прав — это закон, но такое явное нарушение субординации надо пресекать в самом начале! А то клиент совсем на шею сядет и хворостиной погонять начнет — был, между прочим, такой прецедент, описанный в художественной литературе одним хохляцким писакой…

— Знаешь что, Гаврила Иванович… — начал я. — Давай сразу условимся: пока работаем вместе на договорной, так сказать, основе, будем соблюдать приличия. Взаимная вежливость! Или я сейчас свистну, гикну и улечу туда, откуда прилетел. Выцыганивай потом у консультанта свои бездарно пропавшие тринадцать гривен, понял?

Детина недоуменно приоткрыл рот. Пока смысл сказанного мною просительно стучался в его лоб, я прислонился к случившемуся за спиной дереву, отставил ногу, вытащил сигареты и рассеянно так стал покуривать… Гаврила отвесил челюсть чуть не до пупа — вот это пасть! Вот это размеры! В такую я мог бы совершенно свободно голову вложить, как дрессировщик цирковому тигру!

— Короче, — добавил я, чувствуя, что мыслительный процесс собеседника зашел в тупик, — будешь выпендриваться — возьму за ногу, раскручу и отправлю на ту сторону леса! Как того додика с саблей… Теперь доступно?

Челюсти с костяным стуком сомкнулись. Детина глянул на меня, потом на дубинку в своей руке и вздохнул:

— Добро. Ну, это… Как…

— Адольф меня зовут, — подсказал я. — Можно просто — Адик.

— Бес?

— А то кто же, — подтвердил я. — Бес, клянусь адовым пеклом…

— Здравия тебе, Ад… Адик… — сподобился Гаврила Иванович. — Только это… докажи мне, что ты тот, кого я видеть хотел.

— Это всегда пожалуйста… — Приподняв бейсболку, я продемонстрировал рожки. — Убедился?