Ведьмина тайна - Дарья Гущина Страница 2

Я с облегчением поставила точку в последнем предложении, выключила диктофон и сняла наушники. Быстро пробежалась по тексту, подбирая опечатки, и сохранила документ в корректорской папке. Всё, мавр сделал своё дело, добавив развлечения выпускающей бригаде в лице взмыленного корректора, очумелого верстальщика и всегда потрясающе энергичной и бодрой редакторши.

Шефа, как обычно, бегала по офису из кабинета в кабинет, громко стуча каблуками и повторяя волшебное слово «дедлайн», вернее: «Шустрее, мля, дедлайн!..» Но меня оно уже не касается.

Каблуки шефы замолчали на пороге журналистского кабинета, сменившись громогласным:

– Рада, где фотки?

Ой… Я очнулась и полезла в сумку за фотоаппаратом.

– Завтра в десять утра планёрка, – напомнила она вредно.

Завтра – суббота!..

– Помню, – я вытащила из фотоаппарата карту памяти, пробурчав: – Только смысл приходить…

У начальницы был отличный слух на то, что слышать необязательно.

– Не поняла… – протянула она многозначительно.

Я сглотнула. Ну-с… Давно же хотела пожаловаться… И, опустив глаза, я пробормотала:

– Опять мне достанется самое сложное, стрёмное и нервное…

…о котором надо неделю договариваться, а потом гонять по деревням да пригородам, убивая все выходные на дорогу и писанину. И таких заданий – штук пять на две недели. А заплатят – как тем, кто сидит в офисе и рерайтит, тупо переписывая на свой лад найденное в интернете.

– А разве тебя заставляют брать неудобные темы? – шефа удивилась очень искренне. Даже про дедлайн забыла.

Я кашлянула, с интересом изучая клавиатуру. Как объяснить-то, что когда на планёрке все молчат, а на тебя поверх модных очков в упор смотрят строгие начальственные глаза, отказаться невозможно? А уж когда строгий взгляд дополняется съёмной квартирой, нестабильным гонорарным заработком и перманентной дырой в кармане…

– Рада? – вкрадчиво напомнила о себе шефа.

Я струсила. Снова. Пять лет здесь работаю (не считая двух лет практики), штатный сотрудник, но когда нужно заявить о своих правах, только испуганно заикаюсь. Видно, вся наглость, без которой журналисту не состояться, уходит на окучивание клиентов… Да и редакторша, Виталина Марковна, подавляла одним своим присутствием. Высоченная – за метр восемьдесят плюс каблуки плюс пепельный шиньон, габаритная – бывшая волейболистка. Нет, это, конечно, мою трусость не оправдывает, но…

– Да так… – пробормотала я смущённо. – Устала просто, два месяца без выходных…

И вот тут-то намекнуть бы на недельку отгула… Ну, на два-три дня хотя бы. Журнал выходит раз в две недели, и первые пять рабочих дней журналисты пинают балду – сидят в соцсетях, обсуждают тряпки и праздники, сплетничают в курилке. А в пятницу, ровно за неделю до сакраментального дедлайна, в кабинет заходит Виталина Марковна, изучает наши вытянувшиеся лица и многозначительно говорит: «Ну и-и-и?..» И работа закипает.

– Иди домой, – смилостивилась шефа, наконец перестав сверлить меня требовательным взглядом. – Завтра на планёрке поговорим, – и, прихватив флеш-карту, энергично уцокала в кабинет верстальщика.

Я уныло посмотрела ей вслед. С восьми утра на ногах – и откуда столько сил?.. И лёгкая походка, и идеальный макияж, и на юбке с блузкой – ни пылинки, ни складочки… Спортивное прошлое или удачный новый любовник? Ай, ладно. Домой и спать.

Собрав сумку и спрятав в тумбочку редакционную технику, я выключила компьютер, оправила платье и пошла на выход. Длинный коридор, вестибюль с красочным баннером «ЭкзоТерра» – ваш путеводитель по мистическому миру!» и лифт. Нажав на кнопку вызова, я устало прислонилась к стенке. В одном сегодня повезло – собеседник попался приятный. Обычно приходилось общаться с напыщенными колдунами-экстрасенсами или чокнутыми гадалками, которые находили на мне то порчу, то венец безбрачия, то ещё какую-нибудь дрянь. Само собой, мифическую. Профдеформация в чистом виде. Если не предскажешь гадость даже журналисту – день прошёл зря. А сегодня с утра был чудесный дядечка-парапсихолог, изучающий колдовскую братию. Мы и косточки «чародеям» перемыли, и посмеялись, и интервью получилось хорошее.

В лифте я опять обругала себя за трусость и бесхребетность. Мрачно посмотрела в зеркало, пригладила тёмно-русую «лесенку», торчащую во все стороны, и скривилась. Типичный офисный планктон. Устало-зашуганное выражение серо-зелёных глаз, бледная, несмотря на середину солнечного лета, морда лица, строгое бежевое платье-футляр с юбкой по колено – у шефы был бзик по дресс-коду. Спасибо, что из-за жары колготы отменила… Но каблуки требовала. Особенно с меня. Смотрела сверху вниз и зычно кричала: «Рада, ещё десять сантиметров, а то ж тебя не видно!» А шиш. Пять – максимум, и то в офис, тайно заначив в сумке балетки. Побегала я однажды после дождя по садам-огородам одной деревенской знахарки на десятисантиметровых «шпильках», вернее, босиком да по поздней весне…

Спустившись на первый этаж, я кивнула охраннику и вышла из подъезда на улицу. Пять минут ходьбы, десять остановок на троллейбусе – и я почти дома… Или – час пешком. Заодно и до бук-кроссинга наконец доберусь, а то свихнусь скоро на текстах о паранормальном.

Движения в моей работе хватало, но – хоть на обычных людей посмотрю. Вот же где она скрывается, жизнь. В беготне по магазинам перед «загородными» выходными. И в километровых пробках и сигналящих машинах, рвущихся на дачи и пляжи. Пыльный город, разомлевший от жары, дремлющий пять рабочих дней, по пятничным вечерам просыпался, стряхивая сонливость, и мчался вперёд, убегая от самого себя.

Я перешла через дорогу к остановке, терпеливо отстояла очередь в киоск за мороженым и, уплетая «Фруктовый лёд», отправилась к парку. Там, в тени старых плакучих берёз, у дальнего входа, стоял шкафчик, куда приносили ненужные книги. Чаще всего одноразовые детективы или современные любовные романы, но иногда и классика попадалась. А мне, имеющей в наличии съёмную квартиру, чрезмерно обрастать книгами не с руки.

Дверца шкафчика – склада ненужных книг – была призывно приоткрыта. Додумались же… Притащили в центральный парк старинный сервант с покосившимися дверцами, треснутыми стеклами и скрипучими ящиками, пристроив его в тени берёз. И дополнив «композицию» двумя креслами – массивными, продавленными и неудобными, но атмосферными. Осенью шкафчик, припорошенный жёлтой листвой, смотрелся особенно креативно, и у него постоянно толпились с фотоаппаратами туристы, ролевики в бальных платьях и бронированных корсетах да прочие брачующиеся. А сейчас – никого.

Так, Донцова, Шилова, Бушков… Пушкин. Я сняла с полки потрёпанный тёмно-коричневый томик, заглянув за обложку. Сказки. И на сто двадцать третий раз с удовольствием прочитаю про дуб и Лукоморье, да. Сунув книгу в сумку, я мельком глянула на остальные и осторожно прикрыла дверцу шкафчика. Сервант украшал сквер уже третий год, и народ с тех пор спорил, когда он развалится от сырости и опередит ли кресла. Но шкаф всем назло гордо чернел из-под низких берёзовых ветвей, что наводило особо впечатлительных на восторженное «заколдованный…» И всё может быть…