Ты мой яд, я твоё проклятие. Книга вторая - Анна Мичи Страница 2

О боги, Сейдж. В полузабытой дымке – его пронзительный взгляд, жёсткая хватка сильных пальцев, требовательные губы, поцелуи, похожие на укусы. Жадные прикосновения, вес его мощного тела, и не хватает воздуха, и огонь полыхает в жилах. Я до сих пор не могла забыть нашу последнюю ночь. Безумие в его глазах – и сквозь безумие неукротимая нужда во мне, в моём теле, в моей душе. В ту ночь мы принесли безмолвные свадебные клятвы, собственными телами поручились, что будем верны друг другу.

Но Сейдж отказался от меня. Может быть, возненавидел за предательство, а может быть, и правда погиб, хотя тело его так и не нашли. Может быть, он слишком сильно пострадал, может быть, демон поглотил его… может быть – слишком много разных «может быть», которые, впрочем, не имеют никакого значения, когда до свадьбы осталось три дня.

Тошнота не отступала, и я спустилась вниз, на кухню, к поварихе, матушке Корбо. В последнее время меня часто подташнивало, когда проголодаюсь. Приходилось постоянно носить с собой мешочек с засахаренной фасолью или другими лакомствами, или, как сегодня, наведываться к матушке Корбо.

На кухне, как всегда, стоял чад, пар и жар от бурчащих котлов, от шкворчащих сковородок, огромных, вальяжно побулькивающих бутылей с бродившим домашним вином. Матушка Корбо заведовала кормлением всего людского населения огромного отцовского замка, от хозяев до самого последнего конюшенного мальчишки.

Я некоторое время с удовольствием следила, как её полная юркая фигура в полосатом платье и белом переднике поверх, раздавая приказания, движется по кухне. Она, казалось, каким-то магическим чувством ухитрялась следить одновременно за каждым уголком своих владений. То подзатыльник отвесит мальчишке, осмелившемуся стянуть из корзины румяный пирожок, то окрикнет нерадивую стряпуху, у которой вот-вот убежит её варево, то устроит разнос посудомойкам, не слишком тщательно отскоблившим котлы.

Я очень обрадовалась, когда застала её в замке, потому что добрая половина слуг успела смениться за десять лет моего отсутствия. Матушка Корбо была словно кусочек прошлого – того старого доброго безоблачного прошлого, что никогда уже не вернётся.

Завидев меня, она взмахом руки передала бразды правления своему помощнику и поспешила навстречу.

– Опять оголодала, поди? Сейчас, сейчас… Эй, Арика, а ну-ка подай госпоже свежих булочек! Вон тех, с ягодами, да-да! А ты, Сирион, налей чаю и принеси нам. Щепоточку корицы не забудь! Пойдём, милая, – обратилась она ко мне, и я послушно нырнула за занавес, в небольшую комнатку для отдыха.

Здесь матушка Корбо обычно завтракала, обедала и ужинала, что называется, не отходя от рабочего места, а иногда и спала на небольшом голубом диванчике у стены. У другой стены стоял простой деревянный стол со стулом, и, жестом указав мне на диванчик, матушка Корбо сноровисто придвинула к нему стол. Тут же из-под занавеса просочилась рыжая Арика с блюдом, на котором лежало несколько свежих, только из печи, ароматных булочек с ягодным вареньем.

– Матушка, – застонала я. – Это бесчеловечно. Я на твоих пирогах поперёк себя шире стану.

Впрочем, осознание грядущей беды не помешало мне, даже не дожидаясь чая, схватить первую булочку и жадно откусить. О боги! Мягкое, ещё тёплое, проминающееся под языком тесто вместе с кисловато-сладким клубнично-малиново-черничным вареньем – воистину божественное угощение.

– Кушай, кушай, – довольно сказала повариха. – Тебе надо больше кушать. А то похудела, осунулась. Совсем загоняли тебя эти скакуны. Скоро свадьба, а ты ходишь как тень, краше в гроб кладут. Али заболела?

Она отставила в сторону принесённый Сирионом чайничек и озабоченно вгляделась в моё лицо.

Я с неловкой улыбкой покачала головой. Если я и больна, то всевластным отупляющим безразличием, когда всё вокруг словно погрузилось в серую пелену, и ты подолгу замираешь, словно спишь наяву.

Матушка Корбо пригубила чай и вдруг ахнула:

– Али вы с женихом уже разделили брачный пирог? Уж очень часто ты кусочничать заладила.

Я вздрогнула, отложила надкушенную булочку. «Разделить брачный пирог» – так завуалированно говорили, когда парень и девушка стали по-настоящему близки, познали друг друга как мужчина и женщина. Я и дин Койоха? От отвращения, которое вызвала во мне эта мысль, я передёрнулась:

– Нет!

Матушка Корбо ничуть не смутилась.

– Ну а что, – сказала она, доливая мне чай, – дело молодое. А я-то, глупая, подумала: так вот почему скоропалительно так женятся. Прости старуху.

Я деревянно засмеялась. Пригубила ароматный цветочный чай – больше для того, чтобы скрыть замешательство, чем потому, что действительно хотела пить.

Святая Миена, нет… этого не может быть. Я же делала ритуал предохранения. Но лунных дней и правда, кажется, давно не было. На скорую руку я подсчитала – уже недели две миновало с тех пор, как они должны были прийти.

О боги… или нет. Рано делать выводы. Мало ли что может быть причиной: усталость, нежеланная свадьба, постоянные воспоминания о Сейдже. Совершенно необязательно, чтобы это было…

Сначала нужно проверить. Убедиться. И только потом я буду думать, как поступить.

Я быстро доела булочки, допила чай, заставила себя ещё немного поболтать с матушкой Корбо о том и сём – а потом поднялась:

– Прости, матушка, надо бежать. Спасибо за угощение, как всегда, не стыдно и на королевский стол подать.

– Скажешь тоже, – она зарумянилась и подскочила, чтобы проводить меня до дверей.

Поцеловав её в тёплую, пышную, как её тесто, щёку, я заторопилась наверх.

А через сорок минут сидела в кресле в маленьком домике знакомой повитухи и женских дел ведуньи и с замиранием сердца выслушивала вердикт:

– Да, нейди, всё верно. Вы тяжелы.

– Боги… Но почему? Как же так? Я же сделала ритуал, чтобы последствий не было…

Я невольно прижала ладони к низу живота. Там внутри и правда что-то есть? Зародившаяся жизнь, результат той безумной ночи? Ребёнок… мой и Сейджа?

– Ритуал жертвы Аменое? Очищающий и предохраняющий? – спросила повитуха и удовлетворённо кивнула, когда я ответила «да». – Дело в том, что этот ритуал – как и вообще большинство широко распространённых и безопасных для женщины ритуалов такого рода – подвержен влиянию извне. Если кто-либо из супругов достаточно сильно хочет стать родителем, его желание может повредить действию ритуала. В случае если этот человек обладает достаточным магическим даром, конечно же. Поэтому мы никогда не даём полной гарантии.

Я пропустила слова повитухи о супругах. Она, конечно же, решила, что я вышла замуж. А может быть, слышала, что вот-вот выйду, и деликатно назвала жениха и невесту супругами.

Вместо этого я растерянно возразила:

– Но я не думала об этом…

У меня вовсе не было сильного желания, как она говорила. Если бы оно было, я бы не стала делать ритуал. Наоборот, понести сейчас, стать в глазах света опозоренной, обречь себя на вынужденный брак с дин Койохой, чтобы прикрыть этот позор (тогда я ещё собиралась отказать ему) – всё это казалось мне неприемлемым.