Прости меня луна - Татьяна Абалова Страница 2

— Я не понимаю, что он говорит… — шепот Лунной царевны, обращающейся скорее к себе, чем к кому-либо, слышала лишь фрейлина ее мачехи. Княгиня Литания, не скрывая любопытства, смотрела на девочку, мгновение назад светившуюся от счастья.

— … вынуждены отказаться от брака с Ее Высочеством царевной Стеллой. Король Эрии Его Величество Артур Пятый приносят свои извинения…

«И платье тщательно подбирала, чтобы скрыть угловатость фигуры, но не получилось… — фрейлина скользнула глазами по тому месту в наряде «невесты», где предполагалась грудь. Парча топорщилась, скрывая пустоту, кружева по линии выреза подрагивали, выдавая неровное дыхание тринадцатилетней девочки. — Ничего у нее не получилось. Ни родиться у достойной матери, ни выйти замуж за будущего правителя Эрии. Жаль, что не нанесла румяна, не выглядела бы сейчас настолько жалкой».

— Вы хотите войны? — резкий голос правителя Лунного царства заставил фрейлину вздрогнуть и упустить тот момент, когда с ресниц Стеллы сорвется первая слеза. Первая за много лет. «Волчонок» никогда на людях не плакала. Сжимала зубы, щурила глаза, собирала пальцы в кулак, но не плакала. Даже тогда, когда ее вышвырнули из дворца, отселив в дальние гостевые покои.

Фрейлина прислушалась к словам посла, который хоть и крепился, тоже выглядел не лучшим образом. Принести дурную весть всего лишь через год после того, как от имени Генриха Эрийского просил руки дочери царя? То еще поручение. И о какой войне идет речь? Негоже царству, затерянному среди снегов и дремучих лесов, грозиться могущественному королевству. И ради кого? Бастардки, которая была выбрана лишь потому, что ее возраст позволял скрепить два государства семейными узами?

«М-да, не повезло бедняжке, — фрейлина вздохнула, сложила пальцы в замок и, опустив глаза, последовала за царицей, покидающей тронный зал. Венценосный супруг, вельможи и посольская группа перешли в кабинет для подписания бумаг. — Придется как-нибудь по-другому доказывать преданность Союзу пяти королевств. Жаль, что царевна Януша еще слишком мала и не может заменить сестру».

Фрейлина слегка повернула голову, чтобы увидеть «брошенную» невесту. Та, выйдя из зала следом за царицей, уже не могла сдержать эмоций, а потому просто побежала к выходу.

«Нет, все-таки интересно, в чем истинная причина разрыва помолвки? Посол может петь соловьем, убеждая, что дело вовсе не в Стелле, а во внутренних проблемах эрийского семейства, но отказ остается отказом. Неужели кто-то донес о странностях царевны?»

Кудахтанье няньки, поджидающей подопечную с шубой в руках, девочку не остановило. Она вылетела вон, впустив в помещение клубы ледяного воздуха, неприятно прошедшегося стылой волной по ногам.

«На дворе трескучий мороз, а парча и кружево не греют, — фрейлина сама была матерью, а потому беспокойная мысль все-таки мелькнула. Мелькнула и погасла. — Но что с волчонком станется? Ее хоть в лес отведи, все равно выживет. Вся в мать-ведьму».

— Лита, помоги мне раздеться, — капризный голос царицы оборвал размышления.

«Если зовет, значит, есть о чем пошептаться».

— Ее терпели-то только из-за того, что могла принести пользу государству. А теперь зачем при себе держать? — государыня поморщилась, когда Лита вытащила из волос последнюю шпильку. Тяжелая пшеничная коса упала на спину. Ирсения и в свои сорок два была хороша: белое-розовое тугое тело, пышные формы, лучащийся взгляд светло-серых, почти хрустальных глаз. Губы с детства надуты капризно, но мило. Была бы Литания мужчиной, не устояла бы перед такой женщиной. К ней хотелось прикоснуться, провести ладонью по круглым плечам, чтобы убедиться, что кожа на ощупь такая же шелковистая, какой видится. Не зря царь-батюшка до сих пор глаз от нее отвести не может. Млеет в ее присутствии.

«Даже со стороны понятно, что такая не могла породить на свет чернавку. Благо хоть расщедрилась, имя дала падчерице красивое — Стелла. Но какая она Стелла? Тилля».

Княгиня усмехнулась.

Стелла, не в пример царице или даже своей младшей сестре, про которых так и тянет сказать «кровь с молоком», смотрелась мелкой, жилистой, подвижной, с копной непослушных волос цвета вороного крыла, с быстрыми глазами, что обжигают темной синевой, стоит только встретиться взглядом. Волчонок и есть волчонок. Из тех, у которых тело тощее, лапы не по возрасту велики, а шерстка дрянная, не набравшаяся силы.

— Не нужна она более во дворце, — нарядная женщина устало повела плечами. Все вокруг было под стать ей: и широкая кровать, что под белым покрывалом смотрелась мягким облаком, и мебель из драгоценных пород золотого дуба, и шелковые бреужские обои, на которых цвели нежнейшие розы, и ковры, где стопа утопала по щиколотку.

— Отошлете девочку? — фрейлина замерла, прежде чем выбрать гребень. Взяла костяной, широкий, тот, который по ободу украшают зеленые каменья из Усторских шахт. Они сыто блеснули зеленым атласом. — «Хоть бы отправили не в ту школу, где учится моя Аруся. Волчонка куда бы подальше, лучше в другую страну».

— Подскажу. Мне еще вчера весьма интересный список передали…

— Ваше Величество, вы знали? — гребень застыл в воздухе. Фрейлина в зеркале встретилась глазами с царицей. По тому, как скривился ее рот, не было нужды гадать, что воеводскую дочь, сумевшую стать владычицей северных земель, заранее известили о прибытии посла и его досадных намерениях. — Но как?!

Вопрос не удостоили ответом. Лишь легкая улыбка скользнула по холеному лицу царицы.

Переплетая косу, Лита задумчиво перебирала события последних дней.

«Неужели эрийцы прознали о случае с Янушей? Но кто доложил? Сама царица? Ей-то какая выгода? Увезли бы ненавистную падчерицу через неделю с глаз долой… Нет, не понимаю».

«А тебе и не понять, — царица наклонилась к зеркалу и провела пальцем по соболиной брови. — Месть должна быть холодной».

Покусав полные губы, которые от прилива крови стали алыми, произнесла, наслаждаясь тем, как у наперсницы расширяются глаза:

— В монастырь Мятущихся Душ отправим. Там и сгинет.

* * *

Целый год, долгий, волнительный, Стелла жила надеждой, что однажды на исходе осени за ней явятся эрийские послы и по договоренности с отцом заберут с собой в королевский дворец, где она будет жить до своего совершеннолетия на правах невесты принца Генриха.

Целый год она представляла, как будет прилежно изучать законы новой родины, изумлять учителей и наставников знанием языков союзных государств, которыми уже сейчас сносно владела, хоть и не имела достаточной практики, как отточит в светском общении великолепного двора свои манеры… как… как… как…