Опричник - Арина Теплова Страница 2

Русское царство, г. Суздаль

1572 год, 10 мая

Рассвет едва занимался, когда Мирон Сабуров и его брат Василий достигли первых деревянных изб города. Печи в домах горожан уже дымили, выпуская через беленые трубы серые столпы, и округа только просыпалась, после холодной промозглой ночи.

Суздаль — довольно крупный по тем временам город, расположенный в двухстах верстах к северу-западу от Москвы, некогда столица Ростово-суздальского княжества, теперь, слыл торговым и военным центром Русско-Московского царства. Стоящий на полноводной реке Каменке, с деревянными и белокаменными церквями, монастырскими подворьями, военным гарнизоном, многочисленными богатыми дворами бояр с высоким частоколом, город являл собой великолепное приятное зрелище для проезжающих путников, несмотря на накрапывающий нудный дождь.

Два опричника на взмыленных конях, в темных одеждах, с оружием и подбитых мехом чугах, стремительно преодолевали улицы, проулки и наводили на немногочисленных горожан, неприятное и даже жутковатое впечатление. Опричников царя не любили. В народе говорили, если опричники пришли на твой двор - жди беды и немилости государя.

Опричное войско, царь Иван IV Васильевич сформировал из служивых людей еще семь лет назад. Устав от неповиновения бояр, заговоров и темных дел за своей спиной, царь решил немедленно карать неугодных бояр и князей, которые смели не подчиняться ему и вершить за его спиной свои козни. К сему времени, опричники составляли шеститысячное войско, личную гвардию царя, занимались поиском, выявлением, арестами и подавлением неугодных и неблагонадежных людей по всей стране. Опричникам дана была безграничная власть и, без суда и следствия, они могли засечь человека насмерть, только за одно неверно сказанное слово в сторону государя. Да, у дворян имелись привилегии от произвола, и опричники могли только арестовать и привести неугодного на царский двор для дальнейшего суда. Но бояре и князья, все равно побаивались этих лихих телохранителей царской власти, на которых не было управы.

Оттого, проезжая верхом по улицам Суздаля, молодые опричники невольно отмечали, как некоторые из прохожих недовольно сплевывали им вслед, а некоторые бабы испуганно крестились, прижимаясь к избам, едва завидев их.

— Что–то не очень рады видеть нас здесь, Мирон, — обратился Василий к брату, нагоняя его стремительный галоп, на своем караковом жеребце.

— Мы не сами вызвались сюда, — ответил сухо Мирон, пожав плечами. — Сейчас к воеводе доедем, да и узнаем, зачем он нас вызывал.

Лишь однажды, спросив дорогу ко двору боярина Никанора Романовича Ртищева, молодые люди уже спустя полчаса остановили своих уставших коней у высокого частокола, с дубовыми воротами. Мирон, спешившись, подошел к двери-калитке и громко постучал железным кольцом. Им открыли не сразу, и молодые люди стояли некоторое время под дождем, недовольно сплевывая воду с лица. Наконец, калитка отворилась, и едва некий мужик узнал имена и чины прибывших, как тут же отворил им дубовые ворота, услужливо кланяясь. Некий мальчонка уже убежал в высокий терем, и спустя несколько минут к опричникам вышел сам Никанор Романович в длинном кафтане на боярский лад.

Гостей проводили в самую большую, светлую горницу терема. Вся дворня была поднята на ноги и через четверть часа, молодые люди уже сидели за широким столом с всевозможными яствами, напротив хозяина дома, и с жадностью поглощали вкусную пищу. Утолив первый голод, Мирон поблагодарил за гостеприимство боярина и осведомился:

— Так зачем ты посыльного в наш монастырь отрядил, уважаемый Никанор Романович?

— Как же, Мирон Иванович? — тут же ответил боярин с окладистой бородой и темными глазами. — Знаю, что ваши братки, что в “Волчьей сотне” состоят, с нежитью управиться могут.

— Могут, — кивнул Василий.

Дело в том, что семь лет по тайному указу царя Ивана, из рядов опричников была сформирована тайная сотня, так называемая “Волчья сотня”. Туда брали молодых, самых умелых воинов, которые хорошо поддавались научению тайным знаниям и готовых осваивать магические умения. Сто самых отборных и лучших витязей “Волчьей сотни” воспитывались и тренировались в тайном Сторожевском монастыре в пригороде Москвы, под надзором семи старцев-монахов, владеющих древними тайными знаниями руссов. Витязи сотни обучались бороться и побеждать нечисть и нежить, которая часто доставляла беспокойство в разных уголках Руси. И теперь, слава о деяниях “Волчьей сотни” достигла даже окраин страны, ибо умением победить или изничтожить темные колдовские силы мог похвастаться далеко не каждый.

— Дорога у нас есть, на выезде из города. Так проклятая дорога то. Вот нам и нужна ваша помощь, Мирон Иванович и Василий Иванович, — продолжал воевода. — Самим нам никак не справиться. У меня уже два десятка солдат сгинуло на этой проклятой дороге, да и вдоволь крестьян поумерло, и все за последние два месяца.

— Дорога? И где она? — спросил Мирон. — И что странного на дороге то той, раз люди умирают?

Боярин как-то судорожно сглотнул и вымолвил:

— Дорога та в сторону Ростова идет. Там упыри поселились, в том месте, где дорога плутает через ельник густой. Люди пропадают, и все боятся туда соваться. Приходится вокруг, через деревню Ольховку ездить, а это посчитай почти десять верст кругом будет.

— Упыри говорите? — переспросил Мирон.

— Вот святой крест! — кивнул с боязнью в голосе Никанор Романович, перекрестившись на икону. Смотря в суровое лицо Мирона с серыми внимательными очами, боярин продолжал. — Мужики, которым спастись-то удалось, такую жуть рассказывают! Что сидят эти зеленые упыри - чудовища на деревьях и нападают на всех. Кровь пьют, и живьем людей едят.

— Мда, и впрямь жуть, — заметил безразлично Мирон, чуть поморщившись.

— А откуда взялись то они? — спросил Василий Сабуров.

— А мне почем знать? — ответил Ртищев.

— Скажите Никанор Романович, а кладбище местное целое? Никто его не разорял? — задал вопрос Мирон.

— Нет. Все там хорошо было. Вчера хоронили там одну бабку.

— А колдуны, которые по ночам ходят на кладбище, тоже таких не знаете?

— Колдуны? Да свят, свят с Вами Мирон Иванович! — воскликнул с ужасом воевода, опять перекрестившись. — Не знаю я про таких. Какие страшные слова Вы говорите.

— Понять мне надо. Упыри неоткуда не возьмутся, насколько мне ведомо, — объяснил  Мирон, задумавшись. — Упырей или вызывает кто-то или сами они успокоиться не могут в могиле. Вот и рыщут по лесам.

— А как же это узнать? — спросил, замирая от страха, боярин.

— Вот мы и узнаем, — добавил Василий.

— Сказывайте подробно, где это место? — произнес Мирон, вставая. — Теперича и поедем.