Жените нас, ректор! - Ксения Власова Страница 2

Алый диск солнца медленно поднимался над горизонтом, заливая бескрайние зеленые поля оранжево-красным маревом. Ночная прохлада торопливо отступала, ей на смену совсем скоро придет удушающая жара, от которой лоб и спина мгновенно покроются испариной. Если, конечно, не спрятаться от раскаленных лучей в тени раскидистых фруктовых деревьев, переходящих за околицей деревни в самый настоящий густой лес. Впрочем, я бы не побоялась спрятаться от дневного пекла в местных джунглях, но кто бы мне позволил? Жизнь, в которой я что-то могла решать, осталась далеко позади.

— Ариана, лентяйка, спишь?

Женщина, по какой-то иронии судьбы называющая себя моей матерью, выглянула из-за занавески, отделяющей единственную жилую комнату от закутка, служившего чем-то вроде сеней. Дверей в доме не было — необоснованно дорого с учетом местного теплого климата. Деревья запретили вырубать маги, а денег на покупку у большинства деревенских никогда не водилось. Здесь до сих пор жили преимущественно натуральным хозяйством: на рынках менялись всем подряд — от куриных яиц до ярко-зеленых фруктов, похожих на апельсины из моего мира.

— Уже давно встала, — мрачно буркнула я.

В закутке действительно сложно было заспаться. Вместо кровати — одеяло на земляном полу. Ни двери, ни занавески на входе, так что ночные короткие ливни часто затапливали мое скромное убежище. Но я всегда радовалась дождю: он спасал от вездесущих комаров, которые с приходом ночи становились особенно злыми и настойчивыми. От них не помогала ни краска на лицо, ни вонючие травы, от чьего запаха меня поначалу тошнило.

Скажу честно, меня, дитя двадцать первого века, привыкшего к комфорту, это едва не сломило. До сих пор в голове не укладывается, как можно так жить: на границе скромной бедности и откровенного нищенства.

— А, проснулась уже, — с некоторым разочарование протянула «матушка». Ведро с холодной водой, которое она до этого момента держала в руке, громыхнуло о земляной пол.

Я перевела взгляд с худого, потрепанного, будто «изношенного» лица моей надзирательницы на не менее помятое, а местами и дырявое ведро. На его дне плескалась грязная вода, очевидно, предназначенная для меня — будить здесь умели и любили, с развлечениями-то было туго. А тут такой смех — вылить воду за шиворот! Конечно, ради такой шутки не пойдешь к роднику за околицу, но вот если вода набежала в ведро из истлевшей на солнце соломенной крыши, то зачем отказывать себе в удовольствии послушать чужие разобиженные вопли, а потом еще и оплеуху отвесить, чтобы не шумела?

— Тогда чего время теряешь? Ждешь благословения богов?

Она хрипло рассмеялась, обнажив беззубый рот (со стоматологией тут тоже все было печально), а я молча подхватила плетеную корзинку и поторопилась убраться с крыльца. С моей последней попытки побега прошло три недели, а «матушка» до сих пор припоминает ее при любом случае. Наверное, потому что в тот раз мне повезло: я почти три дня провела в храме и под видом обета молчания отказывалась рассказывать что-то о себе священнослужителям. Но все хорошее заканчивается, и даже раньше, чем мы обычно думаем. Как и моя жизнь в родном мире.

Я уже почти дошла до тропинки, ведущей в лес, когда меня окликнули.

— И не забудь про приезд магов! Только попробуй задержаться!

Я с трудом удержалась от того, чтобы не плюнуть под ноги. Как же надоела эта роль вечной Золушки! Я никогда не умела подчиняться, всегда жила свободно, в соответствии со своими представлениями о том, что правильно, но здесь это оказалось невозможно.