По закону сломанных ногтей - Елена Лабрус Страница 2

Жёлтыми лентами причудливо змеились дороги. Светился огнями, сливаясь у горизонта со звёздным небом, город. Ветер шевелил перья в чёрных крыльях ангела.

Одно перо вылетело и застыло на бетонной кромке ограждения. Он равнодушно посмотрел на него, привычным жестом поднял к глазам левую руку и стал рассматривать свои идеальные ногти. Они отливали розовым на фоне тёмной кожи. Изящным жестом достал полировку и пару раз скользнул по одному из ногтей. Это занятие всегда помогало ему думать, а подумать было о чём.

Сегодня была его очередь выбирать «жертву».

Ему не нравилось это слово. Слишком многозначное, неопределённое, размытое, а Самаэль любил точность и всем словам предпочитал цифры. А ещё оно неправильно передавало суть самого выбора. И всё же он его сделал — выбрал девушку, которая едва не погибла. Она и погибла бы, не вмешайся он, Чёрный Ангел. И умерла бы несчастной. А он, Самаэль - Ангел Несчастья. Он видит его, чувствует, распознаёт, иногда создаёт, иногда предотвращает.

Её жизнь была полна разных глупостей, и на общем фоне среднестатистических обывателей для Самаэля она выделялась лишь тем, что верила в правило сломанных ногтей. Как и Самаэль, она придавала внезапной ломкости ногтей особое значение. И эта мелочь решила её судьбу. Он решил дать второй шанс именно ей.

Все Ангелы имеют право вмешиваться в жизнь людей. Можно сказать, что умирая, люди прямиком переходят в руки Ангелов. Но людей умирает слишком много, не каждому крылатые посланники дают вторую жизнь. Они имеют право выбирать. Делать это непросто и когда-то давно они с братьями придумали себе такой способ — брать за основу человеческие приметы и суеверия. Чёрные кошки, рассыпанная соль, чешущиеся ладони. «Кто чего боится – то с ним и случится». Они возвели это в принцип, в правило, в закон. Они дошли до того, что сами стали их придумывать. И «Закон сломанных ногтей» стал шедевром Самаэля. И сегодня он выбрал для его исполнения идеальную жертву. Да, она пострадала, а значит, всё же стала жертвой. И он избрал её, чтобы изменить её жизнь, а значит, к тому же стала жертвой его выбора. Видимо, от этого слова не уйти.

Он тяжело вздохнул и обернулся на шум.

— Лысеешь, брат, — сказал Габриэль, шумно сложив свои белые крылья и наклоняясь за чудом не слетевшим с крыши чёрным пером.

Он положил пушистое пёрышко на белоснежную ладонь и дунул. Оно взмыло вверх и, кружась, стало медленно опускаться. Самаэль не следил за ним. Он смотрел на брата, красные глаза которого блестели от радости, наблюдая за взмывающим и опускающимся по его воле пером. Габриэль считался близнецом Самаэля и Ангелом Счастья. И это счастье он видел во всем.

Они были похожи как день и ночь. Бледный до синевы с небрежно взъерошенной белой копной волос Габриэль. И темнокожий с коротким чёрным барашком кудрей Самаэль.

Его брат альбинос любил песок, солнце и предположительность, а голубоглазый Самаэль — крыши, дождь и точные цифры.

— Спасибо, что не самая высокая крыша, — проверяя рукой надёжность антенны, подал голос Натаниэль, недолюбливающий высоту рыжеволосый юный и дерзкий Ангел Дорог. — И не самая большая. Зато круглая. Спасибо!

Он обошёл шпиль, перешагивая через крепежи и приподнимая свои золотые крылья. Хождение кругами было его слабостью.

— Умеешь ты выбирать места, брат, — сказал он, белозубо улыбаясь.

— Все лучше, чем твои мосты. — О появлении Боэля, томного и изысканного Ангела Подарков, известили серебристые всполохи и искры, сверкавшие в душном воздухе как снег.

Он встал рядом с Ангелом Счастья, наполовину свесив серебристые концы своих туфель с крыши.

— Вижу все уже в сборе! — воскликнул пятый из них, черноволосый и желтокожий невозмутимый азиат, Ангел Любви, краснокрылый Афаэль, появляясь последним.

— Кто у нас сегодня, Сэм? — спросил рыжий, довольно потирая руки. — Самоубийца? Автокатастрофа? Несчастный случай?

— Скорее несчастный случай, чем автокатастрофа, — ответил Самаэль, разворачиваясь и спрыгивая внутрь площадки.

— Как предсказуемо! — недовольно сморщил нос серебристый, даже в такую жару кутаясь в свои меха. — Никакого сюрприза и неожиданностей. Как ты скучен, Сэм.

— Зато ты всегда весел, Бо, — огрызнулся чёрный, зная, чем его задеть. — И сам от своих сюрпризов уже седой.

— Я тысячу раз говорил, что это не седина, а просто такой цвет волос, благородное серебро, — разозлился он.

Но в ответ на эту его коронную фразу, все только снисходительно покачали головами, не желая провоцировать его на большее. Снег на головы невинных туристов в центре Бангкока наделал бы слишком много шума.

— Сколько лет нашей жертве? — блаженно улыбаясь, перебил их Ангел Счастья, опуская между ними своё парящее пёрышко и заставляя их разойтись.

— Двадцать пять, — Самаэль сделал шаг назад.

— Критический возраст, — взмахнул рукой рыжий, превращая перо в язычок пламени, и раздувая оставшийся от него пепел. — Ни семьи, ни мужа, ни детей?

— Ни кошки, ни попугайчика, ни серьёзных отношений, — продолжил его мысль чёрный.

— Глупые мечты, фантазии и розовые очки? — уточнил белый, совершенно не расстроившись из-за пера.

— А ещё честность, принципиальность, и самоотверженность, граничащая с жертвенностью, — продолжал пояснять Самаэль, являя картинку аварии.

— Надеюсь, не синий чулок? — рассматривая девушку, спросил Ангел Любви.

— Нет, нет, в активном поиске.

— Отлично, значит, с меня, как обычно, первая любовь, — удовлетворённо кивнул он. — К тому же вижу именно ноготь мизинца она и сломала. А это к любви.

— А с меня прекрасный принц, — радостно захлопал в ладоши Габриэль. — На белом коне, конечно! Она будет счастлива, я обещаю!

— Значит, с меня её бывший, — снова рассматривая ногти, задумчиво сказал Сэмаэль. — Расстались, конечно, давно. Но кровушки он у неё выпил прилично. Будем над этим работать.

— Подождите, подождите, — вдруг воскликнул серебряный. — А что здесь делает этот длинноволосый в рваных тапках? Я совсем недавно подарил ему "сто лучших книг человечества".

— Боэль, — усмехнулся рыжий. — Ты подсунул ему всего одну книгу и ту неполную.

— Дайте угадаю, — хмыкнул раскосый. — Ветхий Завет?

— Да, Аф! Но если бы я подарил ему ещё и Новый Завет, он ни за что бы его не осилил.

— Бо, ты следишь за ним? — удивился чёрный.

— А что такого? Книги — моя слабость, а он читал совсем не то, что следует. И я дал ему одну книгу, а ещё список из ста книг. Не маленький, купит. Или скачает.

Он замер и удивлённо повернулся к рыжеволосому Ангелу Дорог.

— Меня больше удивляет, что за мной следил Натаниэль.

— Рыжий? — требуя ответа, сложил руки на груди Аф.