Твари в бархатных одеждах - Джек Йовил Страница 19

Барон фон Мекленберг мог взять пышную карету, не уступающую экипажу графини, однако удовольствовался простой черной коляской. Вместо пяти лакеев с факелами он позвал только Луи, который обычно служил у него кучером. Несколько крон не будут лишними для парня, чья жена ожидает тринадцатого или четырнадцатого ребенка. И все сыновья. Луи шутил, что скоро обзаведется своей футбольной командой, включая запасных игроков. Кучер был надежным человеком и умел держать рот на замке. Его верность принадлежала тому, кто заплатит первым, а не тому, кто заплатит больше.

Возница запряг хорошую, сильную, хотя и некрасивую лошадь. Не привлекая внимания, коляска выехала за ворота дворца, прогромыхала мимо храма Сигмара, затем повернула к реке и покатила по одному из торговых мостов. Наконец барон оказался на улице Ста Трактиров. Что ни говори, ее местоположение было выгодным: слева располагался университетский городок, а справа - порт. Несмотря на страх перед Тварью, сюда наведывались студенты и рабочие, поэтому пиво и вино, как обычно, текли рекой. Конечно, проститутки и служанки ходили по улице группами по пять-шесть человек, и каждая наверняка прятала под юбкой кинжал или подвешивала к поясу дубинку. Не исключено, что это даже способствовало росту их доходов. Прошлым вечером Маргарет Руттманн была среди них, однако сейчас ее останки лежали в храме Морра, там, где до нее не могли добраться даже некроманты, водившие дружбу со стражниками.

Барон размышлял, вернулся ли Вольф в свое жилище при университете. Йоганн справлялся о нем пару дней назад, но управляющий колледжа сказал, что студент не появлялся на занятиях вот уже несколько недель. Интересно, как нынче живут студенты? Двери Альтдорфского университета всегда были открыты для барона - все фон Мекленберги получали там образование, - но набег Сикатриса круто изменил его жизнь. То, что Вольфу представился второй шанс, можно было объяснить только чудесным вмешательством Сигмара. Сам Йоганн осваивал науку выживания, пока его ровесники изучали мертвые языки и штудировали стратегию и тактику сражений по картам.

Когда барон проезжал по улице Ста Трактиров в последний раз, гулящие девицы со всех сторон окружали карету, едва та замедляла ход. Они наперебой предлагали свои услуги за невероятно низкую плату и хвастали своими талантами. Однако теперь они дичились, заговаривая только с завсегдатаями, чьи лица были им знакомы. «Возможно, черная коляска выглядела мрачновато»,- предположил Йоганн. На улице говорили, что Тварь - это аристократ, живущий за рекой. Хотя блестящие золотые монеты по-прежнему были в цене, зеленый бархат на время вышел из моды. Конечно, Дикон сжег улику, но история успела распространиться.

Среди простого люда ходили самые фантастические слухи. Болтали, что Тварь - это сумасшедший брат-близнец принца Люйтпольда, которого с рождения держали взаперти, а по ночам выпускали на улицу, чтобы он не нападал на богатых и важных гостей во дворце. Днем одна старуха из толпы рассказывала, что видела призрачного принца. У него были длинные, до пояса, волосы, а вместо ногтей - крючковатые когти. Несомненно, он питался только сырым мясом, а по ночам выл на луну.

Между тем вознице пришлось остановить коляску из-за потасовки на дороге. Перед «Печальным рыцарем» мужчины поносили друг друга и угрожающе размахивали руками. Йоганн обратил внимание, что по мостовой стелется легкая дымка. Над Альтдорфом поднимался туман.

С первого взгляда барон определил, что портовые рабочие и студенты затевают большую драку.

Два стражника из отряда Дикона равнодушно прошли мимо по другой стороне улицы. Очевидно, такое поведение было типично для них. Из окон на верхних этажах выглядывали женщины, подзадоривая своих мужчин.

Широкоплечий парень в фуражке, указывающей на его принадлежность к одному из студенческих обществ, орал на группу оборванцев. Приятели пытались успокоить задиру, но местные бездельники уже пустили в ход кулаки. На помощь товарищам стали подтягиваться другие студенты.

- Никто не смеет спорить с Лигой Карла-Франца! - вопил зачинщик беспорядков, размахивая глиняной кружкой, на которой был выдавлен герб.

Один из рабочих сплюнул.

- Ты на Лигу плюешь, да?! - заревел студент. - Ты заплатишь за это окровавленным носом!

Йоганн заметил, что у портовых ребят на одежде пришита эмблема - грузовой крюк. У многих из них настоящий железный крюк был привязан к широкому кожаному ремню.

Барон слышал о «крюках». Это была одна из банд, которая боролась за власть над прибрежным районом. Они приглядывали за тем, чтобы все их друзья были обеспечены работой в доках, а взамен забирали десятую часть их платы. Обычно они воевали с другой бандой, «рыбниками». Когда объявилась Тварь, некоторые из «крюков» для видимости записались в Комитет гражданской бдительности, хотя, с точки зрения Йоганна, они просто выдумали хороший предлог, чтобы избивать и обирать людей. Кажется, теперь они ополчились против Лиги Карла-Франца.

Студенты запели, попутно отхлебывая пиво и чокаясь кружками. Их боевой напев звучал вызывающе.

- Луи, - спросил барон, - здесь нет окольного пути?

Кучер покачал головой:

- Увы, нет.

Шапки полетели в воздух, а вместе с ними и подпорченные овощи. Гнилой кочан капусты шлепнулся на землю рядом с дверцей коляски.

Это раздражало.

Йоганн увидел человека, торопливо пробирающегося сквозь толпу, подняв воротник куртки. Приглядевшись, барон узнал своего нового знакомого. Он открыл дверцу и крикнул:

- Эльзассер, сюда!

Стражник забрался в коляску, предварительно стряхнув мякоть помидора с верхней одежды. Пряди тумана прокрались внутрь вместе с ним, но быстро рассеялись. Юноша не стал надевать форму, поскольку он не находился на службе. Йоганн назначил ему встречу в «Черной летучей мыши», но, к счастью, их пути пересеклись раньше. На улице застряли и другие экипажи, в том числе телега, доверху нагруженная пивными бочками, и расписная двуколка с двумя юными девушками в сопровождении хорошо одетого молодого человека.

- Барон Мекленберг, - сказал стражник, - добрый вечер.

- Вообще-то, я фон Мекленберг.

- Извините. У меня нелады с титулами.

- Вы говорите прямо как последователь Евгения Ефимовича.

Эльзассер смутился, но упрямо вытянул шею.

- У этого человека есть здравые идеи, барон. Он мне не нравится, и я ему не доверяю, однако он всего лишь реагирует на проблемы, которые не исчезнут сами собой.

На Йоганна произвела впечатление смелость Эльзассера. Не каждый молодой стражник осмелился бы высказывать вольнодумные суждения в беседе с имперским выборщиком.

- В университете я подписал петицию против увольнения профессора Брустеллина.

- Забавно. Я тоже.

Эльзассер взглянул на барона с уважением.

- Мне не следовало придираться из-за приставки к имени, - признал Йоганн. - Я провел слишком много времени в дальних краях, чтобы питать иллюзии относительно дворянского сословия в Империи или любой другой стране. Через пятьдесят лет книгу Брустеллина назовут шедевром философии.