В погоне за артефактом - Марьяна Сурикова Страница 19

— Он же, выходя, наклонился — шнурки завязать, ты заметил?

— Ну.

— А потом слуга подбежал, чтобы ему помочь.

— Ну так он же посол, а во дворце сервис. Вот и подбежал. Все как положено.

— Не все. У волшебников обувь без шнурков, давно перешли на волшебные липучки. Махнул рукой, и уже застегнуто.

— Э-э-э… — напарник задумался, — волшебник старой закалки?

— Слишком молод.

— Твоя версия?

— Поймал шар, подменил шар, вернул в шкатулку подделку, настоящий шар засунул в рукав, при выходе отдал помогавшему завязывать шнурки слуге до того, как его самого проверили охранники.

— Ого! — Фомка выпал в осадок.

— Я недавно шестой сезон «Шоу магии. За кадром» проглядывала, там похожие фокусы показывали, — поделилась с напарником, — скоро седьмой начнется, вот я и решила старый еще раз посмотреть.

— А кто в старом победил?

— Морфиус, который набрал больше всего зрительских голосов.

— Тот самый? Я за него болел, фокусы отличные. Жаль, финал пропустил, Савсен Савсенович как раз на задание отправил. В общем, Аленка, идея хорошая. И каков будет дальнейший план?

— Отправиться по следам посла. Имя у нас уже есть. Это тот самый Йорик, поскольку во всем списке только один мириец.

— Предлагаешь наплевать на запрет и под страхом казни рвануть из дворца? Даже несмотря на то, что за нами пустятся вдогонку?

— Где наша не пропадала!

— Согласен, — стукнул по столу Фомка и склонился поближе, — одна загвоздка — у нас ни планов, ни простого чертежа тех же подземелий. Тайных ходов не знаем, а еще в них, говорят, заплутать проще простого. Подробной схемы даже начальник охраны не выдаст, у него нет, я выяснял. К тому же везде охранников понатыкано. К любому выходу, даже тайному, так просто не подобраться.

— Не везде. — Я с тоской взглянула на Фомку, лицо напарника при этих словах оживилось.

— Что-то раскопала?

— Точнее, нарыла.

Брови приятеля поползли вверх.

— Нечто дурно пахнущее.

Фомка изобразил еще большую степень удивления, я горько вздохнула.

— Тогда, на сдаче последнего экзамена, когда нас отправили по разным закоулкам дворца, каждому выдавали схему места, куда он шел. Мне, соответственно, тоже. И вот там был выход, Фомка.

— Да ты издеваешься! — побледнел напарник.

Я продолжала грустно смотреть на сыщика, который шлепнул ладонью по лбу и воскликнул:

— Да ты чего? Я в каналезу не полезу! Там дышать нечем! Давай другие пути искать.

— А кто мне только что сказал, что иных выходов нет и везде охрана?

— Мало ли что я сказал! Я плохо позавтракал, а с голодухи и не то скажешь. И вообще, где твой вездесущий артефакт? Он должен навести на дельную мысль. Постоянно тебе является, сама говорила.

— Он уже навел.

— На вот это? — неверяще вопросил Фомка.

— Да.

— Во всем ты виновата, — вдруг заявил напарник.

— Каким таким боком? — возмутилась в ответ.

— Уела мужика, он пять лет тебя забыть не может. Теперь вот в отстойник придется лезть.

— Ну конечно, я виновата, кто же спорит, — решила согласиться, узрев всю степень расстройства напарника. Фомка не нашелся с ответом, только задышал громче, а из ушей почти пар повалил.

Пережидая приступ «фомического гнева», я принялась раздумывать над тем, что у меня не сходилось. А не сходилась одна важная деталь мозаики, которая отказывалась становиться на центральное место. Ведь король, как пить дать, подсунул послам поддельную шкатулку, потому и артефакт даже не подумали призывать. Но настоящий исчез-таки, испарился, ведь обе шкатулки обследовали вдоль и поперек. И хотя настоящую нам не удалось добыть у короля для экспертизы, я успела всю ее простукать и никаких потайных отделений не обнаружила, как и в ее точной копии, переданной после демонстрации заграничным послам нашему агентству.

Отсюда вопрос — как можно украсть настоящий артефакт из поддельной шкатулки? Вариантов ответа два: перепутать сами ларцы (ну уж явно хранитель, трясущийся над своим златом, не настолько туп!) или же подсунуть настоящий артефакт в качестве поддельного. Но ведь есть золотой листок, безошибочно, как магнит, указывающий на артефакт. Впрочем, во время второй церемонии листок не приносили, а ларец под строжайшим надзором хранителя в залу доставил слуга. Запутанно, однако. Надо бы еще поискать зацепки.

— Фомка, — обратилась я к только что переставшему натужно дышать напарнику, — последний раз золотой листок держал в руках тот самый нерадивый слуга, который оставил отпечатки пальцев. Не-ра-ди-вый, понимаешь? — произнесла я по слогам. — Раз его заменили на другого, значит, либо уволили, либо понизили в должности. И мне очень нужно его имя, Фомочка. Не мог бы ты перед нашим побегом чуть-чуть пообщаться с драконом?

— С кем?

— С дворцовой экономкой. Узнать, не увольняли ли кого-нибудь из дворца. Причина — халатность.

— О боже! — Напарник снова шлепнул себя ладонью по лбу, и пришел мой черед удивляться.

— Это что за выражение?

— Подцепил от Систеллы. Она родом из Тьмутьмии, там это любимая присказка в любых ситуациях.

— Чтобы эта присказка так намертво к тебе прилипла, ты должен был ее всю ночь слушать. А я поражалась, что это ты такой издерганный с утра? Не выспался, бедняга, еще и завтрак у тебя отполовинили, лишили растущий организм необходимых калорий. Фомочка, — я наклонилась вперед и погладила напарника по плечу, — я сегодня долго спала, и еще мне скоро поесть привезут, я тебе непременно оставлю. А ты пока сходи, пообщайся напоследок с драконом.

— Схожу, — с чувством ответил напарник, — если ты артефакт вызовешь и узнаешь про другой выход.

— Да пыталась, не вызывается он.

— Я помогу, что надо делать?

Я глубоко вздохнула.

— Горошину искать.

И стали мы искать горошину. Прыгали по комнате, искали на кровати, в креслах, подняли кучу пыли, устроили настоящий погром. Фомка повыворачивал все ящики из комода и тумбочки и даже сдвинул тяжеленную кровать (вот силища!). Однако ни одной горошины или даже намека на нее не отыскалось.

Махнув на все рукой, расстроенный напарник со злости опрокинул кресло и решительной походкой направился к выходу.

Кажется, дракона собирались укротить еще раз, и это не могло не радовать, поскольку ожидалось поступление новой информации. Я бухнулась на кровать, пережидая, пока перестанут вибрировать стены от Фомкиного «ба-бах» дверью, и предвкушающе улыбнулась. Люблю пазлы.

— Прелесть моя, ты так мило улыбаешься, просто озноб по коже.