Огонь в твоих глазах. Обещание - Любовь Черникова Страница 19

Нааррон проснулся от стука собственных зубов. Ночью сон долго не шёл.

Мешали мысли, взбудораженные нервы и натруженное, непривычное к верховой езде тело. Но ближе к утру Киалана все же даровала блаженное забытье. Растянувшись на попоне во весь свой долговязый рост, он не почувствовал небольшой сучек, который уперся прямо в копчик, вдобавок пропустил момент, когда исчезло одеяло.

Костер давно погас, и утренняя сырость сартогским разведчиком пробралась под одежду. Нааррон с трудом сел, не открывая глаз пошарил вокруг, но одеяло так и не обнаружилось. Ничего не изменилось и с открытыми глазами. Не иначе идиот Крэг подшутил.

Здесь на высокогорье воздух был особенно чист и прохладен, на сухой прошлогодней траве блестели капельки росы, изо рта шёл легкий парок. К дискомфорту от холода добавились боль в копчике и физиологические позывы. Нааррон, постанывая — ныли натруженные мышцы, неловко по старчески поднялся. Да, пожалуй, не самая лучшая выдалась ночка. Хоть бы не заболеть. Машинально пригладив рукой темные беспорядочно торчащие волосы, адепт огляделся вокруг. Недо Защитника нигде не было видно, лишь неподалёку фыркали и переминались стреноженные лошади.

Поеживаясь и слегка прихрамывая, Нааррон двинул в сторону от лагеря, на ходу тщетно пытаясь распустить завязки на штанах. Те никак не хотели поддаваться замерзшим пальцам. Увлекшись этим занятием, он не заметил торчащий из земли корень, споткнулся и едва не упал. Наконец, удалось справиться с треклятыми завязками, да отвернется Киалана на три дня от того, кто их придумал! Постанывая от облегчения, адепт принялся справлять малую нужду, как вдруг осознал: что-то не так.

Струя разбивалась на мелкие брызги о нос черного тяжелого, знакомый до боли — как в прямом, так и в переносном смысле — ботинка. Нааррон медленно поднял взгляд и встретился с глазами Защитника. Крэг свисал с толстой ветки головой вниз, его лицо находилось всего на расстоянии дух ладоней. Нааррон сделал шаг назад. Руки попутчика были сложены на груди, а в глазах плескалось потемневшее от ярости золото.

Шумно сглотнув, Нааррон шевельнув острым кадыком на тощей шее. Похоже, своими необдуманными действиями он прервал комплекс утренних упражнений, которые провожатый проделывал по привычке босиком.

— Я тебя убью, — спокойно произнёс Крэг.

Спустя двадцать минут угрюмый Нааррон помешивал ложкой в котелке, время от времени косясь на попутчика. Тот разлегся неподалёку и, пожевывая травинку, глядел в небо. Над головой приветливо синела высь, обещая погожий весенний денек.

Нааррон подул на похлебку. Аккуратно, чтобы не обжечься, попробовал и обнаружил, что получилось весьма недурно.

— Готово, — буркнул он.

Крэг с воодушевлением подхватился и, оттолкнув Нааррона в сторону, большой ложкой принялся накладывать похлебку себе в миску.

— Не забудь мне оставить, — недовольно пробормотал Нааррон.

— Не забудь ещё раз вымыть мне обувь, — парировал Крэг.

Он отсел в сторону и стал с аппетитом уплетать варево, прикусывая добрым ломтем хлеба:

— А ты недурно готовишь, заучка, — пробубнил он с набитым ртом, — хоть какая-то от тебя польза. Будешь заниматься стряпней, раз больше ни на что не годен.

— Да уж лучше так, чем отравиться твоей, — не остался в долгу Нааррон и потер ушибленный бок.

Будто бы было мало ему было ноющих мышц, после дня в седле. Придурок Крэг гонялся за ним по округе, раздавая обидные тумаки и оплеухи. Пришлось спасаться, прыгая через поваленные за зиму тут и там деревья, и петлять, как зайцу, пугая лошадей своей развевающейся и цепляющейся за ветки хламидой. Потом его заставили вымыть в ручье оскверненные ботинки. Трижды! Какое унижение! После всего случившегося натаскать хвороста труда не составило. А вот разделывая тушку кролика, которого Крэг умудрился подстрелить ещё с утра, Нааррон чуть позорно не свалился в обморок. Из-за всех этих событий теперь он пребывал в дурном настроении.

Защитник же, наоборот, после завтрака исполнился благодушия. Как добрая гончая, он держал нос по ветру и прямо-таки рыл землю от нетерпения.

— Закончил? Вымой котелок, и в седло.

— Раскомандовался! — возмутился Нааррон. — Да я из-за тебя уже готов лечь и помереть, а не то что провести ещё один день верхом!

— Зато согрелся, — посмеялся Крэг, — гляди-ка: даже зубами клацать на всю округу перестал, доходяга.

Взгромоздившись на кобылку, Нааррон с удивлением обнаружил, что чувствует себя не настолько плохо, как ему только что казалось. Даже вполне сносно. Мышцы уже почти не болели, а с неба во всю пригревая светило яркое солнце, весело чирикали птахи, и мир стал казаться чуть прекраснее. Особенно после сытной порции кроличьей похлебки со свежими и сухими травами, корешками и ломтем ещё не успевшего зачерстветь хлеба, которым великодушно поделился с ним Крэг.

— Я готов. Куда направимся?

— Пока — прямо, — насмешливо ответил провожатый, но Нааррон не успел обидеться, как тот добавил, — выйдем на тракт и двинем по нему на север. К полудню, если всё пойдет хорошо, доберемся до Быстрой. Река разливается широко, и люди строятся на противоположном обрывистом берегу. Если повезет, то никого не встретим.

Там и свернем, если дорогу не подтопило. Поедем вдоль русла на восток до самых Красных Горок — нам надо вернуться обратно на большой тракт.

— Это же огромный крюк! — удивился Нааррон, припоминая карту. К Красным Горкам вела наезженная дорога, по которой из Ордена можно было добраться дня за два, если ехать не торопясь. Поспешая — так вообще за день.

— Конечно. Но, надеюсь, этот маневр собьет с толку преследователей, если таковые случатся.