Делай деньги! - Терри Пратчетт Страница 19

– Лорд Витинари Внизу, – продолжала Глэдис. – Говорит, Что Не Торопится.

Мокриц застыл, не донеся сэндвич до рта:

– Он здесь?

– Да, Господин Фон Липвиг.

– И ходит тут сам по себе? – спросил он с нарастающим ужасом.

– В Настоящий Момент Он В Отделе Слепых Писем ^[2], Господин Фон Липвиг.

– Что он там делает?

– Читает Письма, Господин Фон Липвиг.

«Не торопится, – мрачно подумал Мокриц, – как же. Ну, тогда доем сначала сэндвичи, которые мне приготовила добрая тетя голем».

– Спасибо, Глэдис, – сказал он.

Когда она ушла, Мокриц достал из ящика стола щипчики, вскрыл свой сэндвич и извлек из мяса мелкие косточки, раскрошившиеся под бронебойной рукой Глэдис.

Прошло минуты три, когда голем снова объявилась и терпеливо встала у его стола.

– Да, Глэдис?

– Его Светлость Изволит Напомнить, Что Он Все Еще Не Торопится.

Мокриц бросился вниз, где лорд Витинари действительно расположился в отделе слепых писем, положив ноги на стол, с пачкой писем в руке и улыбкой на устах.

– А, Липвиг, – сказал он, помахивая перепачканными конвертами. – Увлекательнейшая вещь! Лучше кроссвордов! Мне вот это нравится: «Рыглк каторыии черз патеку». Я подписал внизу правильный адрес. – Он протянул конверт Мокрицу.

Он написал: «К. Свистун, пекарь, Свинячий Холм, 3».

– В городе три пекарни, которые находятся в непосредственной близости от аптек, – сказал Витинари. – Но только Свистун печет эти недурственные рогалики, которые выглядят, к сожалению, так, словно собака сделала свои дела у тебя на тарелке и умудрилась плюхнуть сверху глазури.

– Прекрасная работа, сэр, – проблеял Мокриц.

Из угла комнаты за Витинари с благоговейным смятением наблюдали Фрэнк и Дэйв, которые целыми днями расшифровывали неразборчивые, с ошибками, без адреса и попросту ненормальные отправления, которыми засыпало Почтамт ежедневно. В другом углу Стукпостук заваривал чай.

– Я считаю, весь секрет в том, чтобы поставить себя на место автора, – продолжал Витинари, разглядывая конверт, заляпанный грязными отпечатками и остатками чьего-то завтрака. – Иногда это место может оказаться самым неожиданным.

– Фрэнк и Дэйв успешно расшифровывают пять из шести, – сказал Мокриц.

– Они сущие волшебники, – ответил Витинари. Он повернулся к ребятам, которые нервно улыбнулись и попятились назад, прячась за улыбки, которые остались неловко висеть в воздухе. – Но мне кажется, пришло время их обеденного перерыва.

Ребята посмотрели на Стукпостука, разливавшего чай по чашкам.

– Где-нибудь не здесь? – предложил Витинари.

Ни одна экспресс-доставка не перемещалась с большей скоростью, чем Фрэнк и Дэйв. Когда дверь за ними захлопнулась, Витинари продолжил:

– Как тебе банк? Какие будут мысли?

– Да я лучше палец в мясорубку засуну, чем свяжусь с семьей Шиков, – ответил Мокриц. – Я бы, конечно, что-нибудь придумал, и монетному двору нужна хорошая встряска. Но управлять банком должен тот, кто понимает в банках.

– Те, кто понимает в банках, довели его до нынешнего состояния, – парировал Витинари. – Я стал правителем Анк-Морпорка не потому, что понимаю город. Как и в случае с банками, город до обидного просто понять. Я остаюсь его правителем потому, что научил город понимать меня.

– И я понял вас, сэр, когда вы говорили что-то такое об ангелах, помните? Ну, так это сработало. Я перевоспитался и буду вести себя сообразно.

– Даже золотистая цепочка – не предел? – спросил Витинари, когда Стукпостук подал ему чашку чая.

– Вот именно!

– Ты произвел хорошее впечатление на госпожу Шик.

– Она назвала меня отъявленным проходимцем!

– От Тилли это более чем похвальные слова, – сказал Витинари и вздохнул. – Что ж, раз ты перевоспитался, не могу же я тебя заставить… – Он замолчал, когда Стукпостук наклонился и зашептал ему что-то на ухо, и потом продолжал: – …то есть, естественно, я могу тебя заставить, но в этом случае не стану этого делать. Стукпостук, запиши, пожалуйста. «Я, Мокриц фон Липвиг, ответственно заявляю, что не имею желания или намерения управлять или принимать участие в управлении любым банком города Анк-Морпорк, предпочитая вместо этого трудиться на благо дальнейшего усовершенствования Почтамта и семафорной системы». Оставь место для подписи господина фон Липвига и для даты. Далее…

– Подождите, зачем обязательно… – начал было Мокриц.

– …с новой строки: «Я, Хэвлок Витинари и т. д., подтверждаю, что действительно имел с господином фон Липвигом разговор касательно будущего анк-морпоркской банковской системы и принимаю выраженное им желание продолжать нести службу на Почтамте. Претензий к нему не имею и препятствовать ему не намерен». Место для подписи и так далее. Спасибо, Стукпостук.

– Но к чему все это?.. – спросил Мокриц.

– «Правда» почему-то решила, что я собираюсь национализировать Королевский банк, – сказал Витинари.

– Национализировать? – не понял Мокриц.

– Украсть, – перевел Витинари. – Откуда только берутся эти слухи?

– Неужели даже у тиранов есть враги? – удивился Мокриц.

– Красиво сказано, господин фон Липвиг, как всегда. – И Витинари пристально на него посмотрел. – Стукпостук, дай меморандум ему на подпись.

Стукпостук так и сделал, после чего с самодовольным видом поспешил забрать карандаш у Мокрица из рук. Тогда Витинари встал и отряхнул мантию.

– Я прекрасно помню наш любопытнейший разговор об ангелах, господин фон Липвиг. Кажется, я говорил, что ангел является лишь однажды, – сказал он натянуто. – Не забывай об этом.

– Видимо, и горбатого можно отмыть добела, сэр, – заметил Стукпостук.

Вечерний туман по пояс высотой стелился по улицам.

– Видимо, да. Но Мокриц фон Липвиг – сам по себе человек видимости. Не сомневаюсь, он верит в то, что говорит, но если заглянуть под оболочку, мы увидим там настоящего фон Липвига, его честное сердце и блестящий криминальный ум.

– Вы уже говорили нечто подобное, сэр, – сказал секретарь, открывая дверцу кареты. – Но, кажется, он свернул на путь исправления.