Право учить. Работа над ошибками - Вероника Иванова Страница 19

Щёлкаю пальцами, отправляя монету в полёт. Серебро тускло сверкнуло, описало дугу и упало в дорожную пыль, звякнув о камешки. Задерживаю дыхание. Прикрываю глаза. Прислушиваюсь. Так и есть: неторопливые шаги и стук посоха. Сзади. За моей спиной.

— Доброй дороги!

— Которой именно? — Спрашивают меня из тени капюшона.

— Какой сами пожелаете. К примеру, той, куда заглянули сейчас.

— Это твоя дорога, — возражает бог. — Тебе и решать, доброй она будет или нет.

— Ничего, что я вас позвал? Не нарушил планы? Не отвлёк? Не досадил?

— Я же пришёл, значит, всё правильно. Да и кому попало я даже на горсть монет не откликнусь... Есть просьбы?

— Как и всегда. Поворожить над дорогой, чтобы стала короче.

— Что так? — насмешливо спрашивает Хозяин Дорог. — Устал шагать?

— Хочу поскорее вернуться и закончить дела.

— Освобождаешь место для новых?

— Можно и так сказать. Поможете?

Бог перекладывает посох из руки в руку:

— Не могу отказать, ведь ты мне здорово удружил.

Искренне удивляюсь:

— Это чем же?

— Вывел сразу две души на перекрёстки, с которых начинаются новые пути. А значит, у меня прибавится забот.

— И что же хорошего в заботах?

— Пока по миру протянуты струны дорог, нужен и тот, кто за ними присматривает. А уж когда прокладываются новые... Тут впору петь и плясать! Я вот, когда домой загляну, обязательно отпраздную твой дар.

Ещё немного, и меня вгонят в краску. Пунцовую.

— Да не такой уж он и большой.

— Для тебя пусть вовсе невеликий, люди, которым ты его вручил, тоже не сразу поймут, насколько он драгоценен, зато скромному Хозяину Дорог всё ясно как на ладони... Потому я и пришёл по первому зову, хотя Пресветлая строго-настрого запретила кому-то кроме неё с тобой разговаривать.

— Это ещё почему?

— Ревнует, наверное! — хохотнул бог. — Женщина всё-таки, да к тому же вечно юная и вспыльчивая. Но на сей раз возразить нечего: всё заслужено и оплачено с лихвой. Хотя ты и отнял хлеб у неё, проложив тропинки для заблудившихся душ.

— Отнял хлеб? Не понимаю...

— Знаешь её имя?

— Откуда? Она не представилась согласно правилам.

Хозяин Дорог удручённо кивнул:

— Да, вместо того, чтобы запросто поговорить, по-дружески, вечно требует называть себя то Пресветлой Владычицей, то Всеблагой Матерью. Ничего не хочу сказать против: если кто-то и имеет право на пышные титулы, так это она. Но строгость не всегда уместна... А когда-то озорницу называли просто Эн-наатари.

Я покопался в памяти, извлекая познания о Старшем Языке.

— «Та, что рисует узоры»?

— Или «Та, что чертит», — поправили меня.

Точно! У гройгов в их излюбленном приветствии есть слово ahenna, как раз и означающее «начертанный».

— Значит, Эна? Красивое имя. Почему же она им не пользуется?

— Спроси сам, когда повстречаешь, — с ехидцей предложил бог. — Ну и куда тебе нужно попасть?

— Есть одно местечко, на запад отсюда. Южнее Вайарды миль эдак на полторы сотни, неподалёку от селения, именующегося Малые Холмы, в предгорьях эльфийских ланов. Как скоро я смогу туда попасть?

— А как скоро хочешь?

— Ну, меня бы устроило...

— Так насколько скоро?

Фигура бога задрожала маревом, тая в утреннем тумане, а вместе с её исчезновением и дорога начала плавиться свечным воском прямо у меня под ногами.

— А, чего время тянуть? — Махнул я рукой, свободной от ноши. — Прямо сейчас!

— Как пожелаешь...

Земля стала совсем жидкой, мягче воды, но не потащила меня на дно, а напротив, вздыбилась волной, подняла над белой кисеёй, под которой не было видно ничего — ни деревьев, ни дороги, ни близлежащих домов, а потом так же стремительно и не утруждая себя заблаговременными предупреждениями, упала вниз. Вместе со мной. Я не удержался на ногах, коленями проехался по острым камешкам, но зато уберёг от повреждений притихшую в корзинке кошку. Закинутый за спину лук злобно двинул меня по затылку, но именно этот удар и вернул ощущение реальности.

Я сидел посреди просёлочной дороги и восторженно пялился в небо, на котором мерцали звёзды, потому что здесь, гораздо западнее от того места, где ко мне пришёл Хозяин Дорог, ещё не успела закончиться ночь.

И как у него это получается?

«Только не вздумай спрашивать — не ответит...»

Почему?

«А не знает, вот почему! Он же бог, существо необъяснимое и непонятное... В том числе и себе самому...»

Ладно, примем, как данность.

«Давно пора... И нечего рассиживаться! Рассвет близок, а перед ним всегда холодает. Будет лучше, если ты возьмёшь ноги в руки и поспешишь добраться до поместья...»

Знать бы ещё, в какую сторону двигаться.

«Только вперёд, любовь моя, позади мы уже завершили дела...»

Отправление естественных надобностей — удобный повод и наилучшее время, чтобы предаться размышлениям. Особенно если вы сами не испытываете телесных нужд. Поэтому, как только Шани начала ожесточённо скрести дно корзинки, я сошёл с дороги и выпустил кошку на волю. Мокрая от росы трава не обрадовала моего зверя, но дела есть дела, и серая мохнатка начала изучать обстановку с целью обнаружения подходящего местечка. Имея неоднократное удовольствие и раньше наблюдать описанное действо, я прикинул, что у меня есть время на передышку. Ноги гудели хоть и не слишком назойливо, но всё же ощутимо, значит, можно с чистой совестью отложить своё прибытие на четверть часа, с поместья не убудет. С его обитателей тоже. А уж с меня и подавно...

Робкая надежда достичь места назначения с восходом солнца не оправдалась: развилку, на которой полагалось свернуть налево, я благополучно пропустил, в итоге доплёлся до околицы Малых Холмов, где местная ранняя пташка — малолетний пастух, выгонявший на луг дюжину пятнистых коров — немного удивившись, всё же пояснил, как отыскать Кер-Эллид. Правда, показать дорогу даже за пару монет мальчишка отказался: мол, стадо без присмотра оставить нельзя и с собой не взять, потому что коровок в то место и силой не загонишь. Возвращение заняло столько же времени, как и путь «туда», посему на дорогу, ведущую в поместье, мои ноги ступили вместе с первыми лучами солнца. Собственно, возражений на сей счёт у меня не возникло: через густую рощу веселее было идти при свете дня, а не ночью. К тому же расстеленный впереди путь не выглядел проезжим настолько, чтобы не вызывать беспокойства. И я имею в виду не только тенистую аллею: происшествие на шекке заставляло серьёзно задуматься.