Лысая голова и трезвый ум - Сергей Костин Страница 19

— Жуткий тип, — ворчит Мария, помогая запихивать в карманы изъятое омоновцами добро. — Ты, Лесик, на меня не обижайся. Я, когда узнала, что тебя на месте преступления сцапали, сказала себе — не может быть. Ты, Лесик, знай, я тебе верю. Хоть и не отдавала тебе оружие, как ты говорил.

— Значит, и пакета с уликой тоже нет? — спрашиваю для проформы. Я и так вижу, что в том месте, куда Машка прятала пакет с лоскутком, который я снял с гвоздя, пустота. Не совсем, конечно, пустота. Но, того, что мне нужно, там, точно, нет.

— Наверно, нет, — соглашается Баобабова. — Лесик, а может это привидения? Пистолет капитанский слямзили.

— Что они с ним делать станут? Поубивают друг дуга? Вооруженная огнестрельным оружием душа Наполеона. Думай, что говоришь.

До работы добираемся на автобусе.

Пономарева принципиально ничего не носит поверх бронежилета, кроме, разве что, связки гранат и кобуру. Поэтому большинство пассажиров вышли сразу же, как только увидела Марию. Остальные не вышли по причине того, что сидели спиной к нам. А так как спиной к нам находился только один водитель, то ехать нам пришлось в гордом одиночестве. Мария сразу же добралась до водителя и попросила прокатить нас с ветерком до самого отделения без остановок.

Водитель только сказал: — «Хо!» — и вжал педаль газа до упора. Только после этого я попросил Марию убрать пистолет обратно в кобуру.

Машка, конечно, не ангел. С первого взгляда понравится не каждому. Да и с десятого тоже. Вот уважение она внушает моментально. Особенно если в упор смотрит. Рядом с такой женщиной любой нормальный мужик чувствует себя как за каменной стеной. Был бы я художником, обязательно нарисовал ее портрет. «Ходячий робот-полицейский в бронежилете». Улыбается редко. Но метко. Кому улыбнется, обязательно два зуба выбьет. Для зеркальности.

Иногда меня подмывает спросить ее, почему у оперативного работника самого секретного отдела такая неординарная внешность? Но после того, как Баобабова голыми руками вытолкала из отделения роту спецназавцев, целых три дня разбиравшихся с капитаном Угробовым по поводу ложного вызова, делать это расхотелось. Ребята до сих пор отходят от множественных ушибов и увечий.

У кабинета нас ждет секретарша Лидочка. Губки, как всегда, цвета алого кумача. Глаза сверкают контактными линзами. В руках конверт из плотной бумаги. Голубой конверт с золотой каемочкой.

— Ребята, вам письмо, — сама невинность из приемной. — Мальчишка принес. Я сразу неладное почувствовала и ребят из дежурки попросила угостить пацана конфетами. После трех килограмм мальчишка признался, что конверт его попросили доставить голоса. Откуда я знаю, какие голоса? Я ж не психиатр. Где? Отпустили. Мы ж не имеем права задерживать за доставку писем. Если всех доставителей задерживать, камер не хватит. Хотели в благодарность за сотрудничество шоколадкой угостить, но он отказался. Сказал, чтобы мы сами жрали. Правда, наглый мальчик?

— Правда, правда, — Машка насильно оттискивает говорливую секретаршу от дверей. Почему-то Баобабова с первых дней не возлюбила Лидочку. Даже знаю почему. Всех женщин, которые падают в обморок от одного выстрела, прапорщик Пономарева презирает. В особенности тех, кто много болтает. — Леш, возьми конверт. Только осторожно. Вдруг там гадость, какая?

Попытку секретарши Лидочки, желающей полюбопытствовать, что находится в столь странном конверте, Мария пресекает жестко. Хлопает дверью перед носом так, что в коридоре слетают плакаты о вреде систематического хулиганства.

Несу странный конверт двумя пальцами за уголок. Взрывное устройство в такой конверт не впихнуть, но остеречься не мешает.

— На стол его, — Мария в минуты особой ответственности берет инициативу в свои руки. Смахивает с поверхности любовные романы, за которые в другое время убила бы первого прикоснувшегося. — И отойди к окну.

Остается с конвертом один на один. Разминает пальцы, облизывает губы. Приподнимает бронежилет на уровень глаз, обнажая гладкую кожу живота с серебряным кольцом на пупке. Прижимает конверт гранатой, чтоб в случае чего не сдуло. Поддевает охотничьим ножом приклеенный край и осторожно отдирает бумагу. Что-то ищет по сторонам, не находит. Вытаскивает мачете и кончиком выдергивает из конверта полиэтиленовый пакет из-под мусора.

— Какая грязная, глупая, жестокая шутка! — Мария не по-рабочему брезгливо качает мешок из стороны в сторону, демонстрируя содержимое конверта.

— Стой! — кричу, захлебываясь от предчувствия. — Не двигайся!

— Стою и не двигаюсь, — замирает и не двигается Баобабова. — Может, объяснишь, что это такое?

Заглядываю в пакет и вижу небольшой черный лоскуток материала. Тот самый обрывок, который я снял с ржавого гвоздя.

— Это главная улика, и мой пропуск на свободу. У тебя, кажется, тетка раньше экспедитором на ткацкой фабрике работала?

— Работала. А ты откуда знаешь?

— Долго объяснять. Не могла бы ты поинтересоваться, что это такое? Если предчувствие меня не обманывает, то через пару дней мы познакомимся с человеком, который похитил у капитана пистолет. Не сойти мне с этого места.

Прапорщик Баобабова убегает к тетке, обещая вернуться как можно скорее. И правильно. Оставлять меня одного в таком состоянии нежелательно. У молодых лейтенантов в первые годы службы очень неуравновешенная психика.

Хуже всего для сотрудника секретного отдела «Пи» находится в неведении. Пока Машка общается с теткой, я хожу из угла в угол. Не просто так хожу. Думаю.

Несомненно, то, что произошло со мной, к необъяснимым явлениям отнести нельзя. Потому что, то, что сделано простыми людьми, уже в принципе не может быть необъяснимым. Не человечки же зеленые баловством маются? Это понятно. Делать им больше нечего. Таинственный враг ходит рядом. И хоть не способен проникать как соседка через стены, но что-то в нем сверхъестественное есть. Задачей нашего отдела есть необходимость скорейшего задержания данного таинственного врага. И анализ кусочка материи, присланного нам неизвестным доброжелателем, а если быть точнее, то неизвестным голосом, поможет в этом трудном, и чего правду скрывать, запутанном деле.

— Лейтенант!

Это втискивается в кабинет капитан Угробов. Плотно прикрывает дверь, озирается, нет ли кого?

У меня плохое предчувствие. Начальство, хоть и не отдающее категорические приказы, появляется не к добру. Тем более то, которое подозревает молодых лейтенантов из отдела «Пи» в похищении оружия. И Машка у тетки своей загостилась.

— Лейтенант, — капитан дышит неровно. Рубашка пропитана потом. Волосы всклочены. Но ко мне приближаться не спешит. — Послушай, сынок. Брось это дело. Мой тебе совет. Черт с ним, с пистолетом. Спишем, обычным порядком. Сгорел в доменной печи при выполнении служебного долга. Не впервой.

— Как это бросить? — не понимаю, о чем это капитан. Недавно придушить пытался, а теперь «брось»?

— Они не простят тебе, — кажется, капитан снова бредит. — Они найдут тебя и отомстят. Сынок, я давно в органах и повидал много такого, о чем ты даже представления не имеешь. И бандитов со стажем, и серийных убийц с исковерканным детством. Но они страшнее. Отступись от дела. Сдай в архив.