Пояс из леопарда - Андрэ Нортон Страница 19

До наступления сумерек я всё же успел немного поспать и вновь проснулся с чувством голода. Побродив вдоль берега ручья в поисках добычи, на этот раз я ничего не поймал. Либо вначале мне просто повезло — Фортуна сжалилась надо мной, как над новичком, либо рыбу успели распугать, хотя последнее предположение казалось маловероятным — прошло слишком мало времени.

Нужна была еда, а то, что могло утолить голод раньше ягоды, орехи и прочая растительная пища, — теперь не подходило. Мне требовалось мясо, и леопард, гонимый чувством голода, поборол во мне всё человеческое. Охота вот что ему нужно.

Я по-прежнему брёл вдоль берега, когда до меня донёсся запах. Мясо! Настоящее живое мясо, и не так уж далеко. Как и во время бегства из Главной Башни, меня всецело захватили инстинкты. Теперь я был только леопард, а не человек.

В два огромных прыжка я оказался на вершине каменной гряды. Если на человеческий взгляд света было недостаточно, то для глаз леопарда сумерки — самое подходящее время для охоты. Внизу я заметил семейство кабанов, хрюкавших, с громким фырканьем рывших землю. Во главе с устрашающего вида самцом они продвигались к ручью на водопой.

Даже леопард задумался бы, прежде чем нападать на такого могучего противника. Кабаны, может быть, самые опасные обитатели леса, на них не пойдут даже те смельчаки которые решатся на схватку со снежным барсом. Их клыки остры, а при охоте в этих животных просыпается невероятная хитрость. Я слышал, что кабаны порой подстраивают незадачливым охотникам опасные ловушки, если те решаются поохотиться на их собственной территории.

Ну что ж, моим оружием будет неожиданность. Я прокрался вдоль камней, бесшумно, как и полагается кошке во время охоты.

Хотя поросята так и просились, чтобы их съели, я знал, что моя главная цель — матёрый боров, потому что именно от него будет исходить основная опасность. Я приготовился к прыжку.

Самка и её выводок пофыркивали. Боров рыл землю клыками, словно пытался отыскать какой-то свиной деликатес, зарытый среди павших листьев.

Я совершенно бесшумно прыгнул, упал там, где и следовало, и изо всех сил прижал к земле хряка, одновременно впившись в него зубами и всадив когти в глотку. Боров затих — его загривок был переломан и он мгновенно умер.

Я услышал глухое урчание и поднял голову. Одновременно до меня дошло, что я и сам издаю предупреждающий звук. На меня смотрела самка — во всех её движениях сквозила ярость.

Я снова зарычал, не отрывая взгляда от её маленьких, налитых кровью глазок. Нападёт или нет? Не обладая такой же силой, как боров, она всё равно выглядела настолько опытным бойцом, что подумаешь дважды, прежде чем решиться на схватку с ней. Я замер за тушей борова, готовый отразить атаку.

И тут завизжали поросята, да так, что резануло слух. Но они не двигались с места, поджидая команды от своей мамаши.

Самка всё ещё не нападала, и я решил, что она всего-навсего защищает свой выводок. Я вцепился зубами в свою добычу и начал медленно оттаскивать её назад, продолжая следить за самкой. Она не переставала урчать, однако уже не так рьяно рыла землю клыками и так и не сдвинулась с места.

Под конец она подняла голову, громко фыркнула и помчалась прочь с такой скоростью, которая никак не вязалась с её весом. Всё семейство устремилось следом. Я остался один. Оглядевшись, затащил жертву на вершину каменной гряды, да там и утолил голод, зная, что зверь полностью вытеснил во мне человека.

Едва покончив с трапезой, я услышал шелест крыльев — на запах падали собиралась стая грифов. Когда я уйду, они налетят на остатки моего обеда и будут драться за куски мяса до тех пор, пока среди камней не останутся лишь обглоданные кости.

Я наелся, попить можно и позже. Не было никакого желания снова встречаться с кабанами — самкой и её выводком. И хотя в первый раз наша встреча не закончилась схваткой, при моём повторном появлении она решит, будто на этот раз я угрожаю её поросятам, и ринется в бой, что означало для меня смертельную угрозу. Фортуна пока благоволила ко мне, я ушёл без отметин, миновав опасность боя. Не стоило ещё раз испытывать судьбу.

Луна медленно выплывала на небо, но её отражение ещё не появилось на воде. Я напился вдоволь и сел, чтобы вылизать шерсть. Голод и жажда утолены, моя животная часть успокоилась. Я снова был готов к раздумьям.

В мои планы входило найти кого-нибудь из лесных Мудрых, которые могли бы помочь мне. Задача не из лёгких. Но я не собирался так быстро сдаваться и возвращаться в Главную Башню, где меня наверняка поджидал Могхус вместе со своими охотниками и псами. А может быть, моя мать и Урсилла окажут на него такое давление, что он откажется от своего первоначального замысла, в который входило избавиться от меня, как от препятствия на пути к власти? Я прокручивал в уме все варианты. Нет, лучше всё же думать о том, что находится вокруг меня и передо мной, сейчас и здесь.

Пробираясь вдоль ручья, я настораживал уши и вглядывался в темноту, стараясь не упустить из виду ни малейшего движения. Я уловил какое-то движение среди деревьев, принюхался. Огромных размеров ночная бабочка пролетела над водой и села на один из водяных цветков наподобие кувшинки. На неё тут же налетел какой-то ночной разбойник. Вокруг меня кишела жизнь, неизвестная мне раньше, когда я был ещё человеком.

Никакого конкретного плана у меня не было, так что я решил продвигаться дальше вдоль ручья. То там, то здесь виднелись тропы, по которым дикие животные шли на водопой. Вероятно, среди них я обнаружу и ту тропинку, которая служит людям и им подобным спуском к воде. Эта слабая надежда поддерживала меня.

Среди многочисленных запахов пока не попадалось тех, которые бы моя половина-леопард не распознала бы. Если я пробирался по владениям какого-либо лесного народа, то не знал этого, даже обладая обонянием животного.

В один момент меня вдруг охватило отчаянье. Я готов был завыть от тоски.

Однако когда нервы мои напряглись до предела, я внезапно услышал тихое пение, которое никак нельзя было спутать с журчавшей слева от меня водой. Меня невольно притягивали эти приятные звуки, манили к себе.