Молли Блэкуотер. Сталь, пар и магия - Ник Перумов Страница 19

И дальше, со ссылкой на «отца, что вернулся из клуба, где говорил со многими офицерами», следовали сведения, что Горный Корпус, понеся тяжкие потери, и помыслить не может о наступлении этой весной, пока с юга не доставят новую технику взамен подбитой и сожжённой в боях, а также пока не прибудет пополнение, особенно офицерами, понесшими особо обширную убыль.

«Письмо в тайник, мисс Моллинэр, вы положите завтра, от двух до трёх часов пополудни. После этого ожидайте дальнейших указаний, но пока что можете оповестить вашего отца, доктора Блэкуотера, что ему надлежит как можно больше брать вас с собой, в том числе и в те благородные собрания, что допускают отцов с дочерями. Я могу особенно рекомендовать наверняка известный вам Пушечный клуб. Если Rooskies следят за вами (а они следят, я не сомневаюсь), вам необходимо бывать в таких местах, где вы на самом деле можете услыхать разговоры офицеров Корпуса, в том числе и высокопоставленных. Думаю, даже Rooskies понимают, что мало кто из них будет как-то остерегаться присутствия юной мисс Блэкуотер.

Данное письмо, как вы понимаете, подлежит уничтожению. И я намерен сделать это собственноручно. Сохраните его в надёжном месте, вместе с конвертом, для передачи мне лично. Примите, мисс Моллинэр, и проч.».

Молли дочитала письмо. Потом перечла ещё раз. Подняла глаза — папа и мама глядели на неё, словно нашалившие дети. Ужас перед Особым Департаментом — хотя ещё непонятно, какую роль в нём играет девятый эрл Спенсер, — у жителей Норд-Йорка сидел, как говорится, в костном мозге.

— Пушечный клуб!.. — присвистнул папа, когда Молли зачитала ему эту фразу из письма лорда. — Но я там даже и не состою! Слишком дорого!.. Пять тысяч фунтов только вступительный взнос!..

— Тут приписка, папа. «Доктору Блэкуотеру не стоит беспокоиться о формальных сторонах его членства в Пушечном клубе. Достаточно лишь переговорить с секретарем, мистером…», ну и так далее, пап.

— Пушечный клуб, дорогой… — раздался из кресла слабый, но твёрдый голос мамы. — Пушечный клуб!.. Это же мечта!.. Подумай о всех возможностях для Молли, если она будет там принята!.. Какие блестящие партии для неё можно будет отыскать!..

— Гм, — смешался папа. — Об этом я не подумал, да…

— Вот именно! Почаще думай о нас, дорогой, почаще думай!..

Разговор начинал обретать привычное течение, и на душе у Молли потеплело. Как же она скучала по этому всему, даже по таким вещам, как мамины и папины пикировки!..

— Прикажете подавать десерт, миссис Анна? — Фанни подмигнула девочке.

— Да, да, милочка, подавайте… думаю, сегодня такой день, что можно не считать порции.

— Ур-р-ра! — завопил оживившийся братец Билли.

…И если не всё, то многое пошло как прежде в доме доктора Джона Каспера Блэкуотера.

Письмо лорда — ту его часть, что предназначалась несуществующему, по мнению Молли, «связному варваров», она старательно переписала. Переписала, не изменив ни буквы, ни запятой. Достойный лорд умел излагать свои мысли тем стилем, который считал нужным, — то неумеренно-официальным, а то сбивчивым, как и полагалось писать школьнице двенадцати лет.

— Мама, могу я выйти на улицу? — смиренно вопросила Молли назавтра, делая книксен и в лучших традициях благовоспитанности складывая руки внизу живота.

Нет, кое-что всё-таки изменилось. На Молли были её любимые куртка, шлем и штаны, заправленные в высокие ботинки со множеством застёжек. Раньше мама, хоть и позволяла выходить в таком виде на улицу, не упускала случая прочитать краткую нотацию на тему, как следует и как не следует выглядеть юным мисс из хороших семей — а теперь она только кивнула.

Тучи разошлись, солнце светило вовсю, шумели и дрались воробьи, к ним хищно подкрадывались тощие бродячие коты. Плэзент-стрит враз ожила, засверкали отмытые витрины, и даже всегдашняя угольная гарь отступила, потому что с моря пришёл свежий и сильный ветер, гнавший смог прочь, в глубь земель.

Удивительное дело, но Молли даже смогла стянуть вниз к подбородку всегдашнюю свою маску.

Ну и дела!.. Обычно всё обстояло как раз наоборот. Худшим временем года в Норд-Йорке была, понятно, зима, но и весной, хилой, робкой и долгой, дело обстояло не лучше. Ветры словно отправлялись на отдых после январских и февральских буранов, воздух застывал в неподвижности, и гари было просто некуда деться.

Сейчас же — словно исполинский вентилятор, приводимый в движение тысячами и тысячами паровых машин, ветер гнал прочь скопившуюся сажу.

Молли вприпрыжку добежала до нужного места. По пути она старательно озиралась, дабы убедить соглядатаев Особого Департамента, что она «соблюдает меры предосторожности».

Втайне она надеялась увидеть Волку или Медведя, но никто из них, конечно же, не показывался. Только теперь Молли сообразила, что лорд Спенсер никак не смог бы проверить, в точности ли переписала она его послание или что-то добавила от себя.

Это было странно и даже неожиданно. С чего бы это он вдруг? Потратил столько слов, чтобы объяснить ей все беды и ужасы, могущие проистечь из её непослушания, заявил, что проверит каждую буковку и каждую запятую, а теперь?..

Нет, конечно, может, он решил, что запугал её достаточно?

Так быстро? Не похоже на хитрого и осторожного лорда…

Что же тут кроется, терзалась Молли. Её хорошее настроение враз улетучилось, и мысль о том, что лорд Спенсер каким-то образом может «подглядеть», что именно она пишет, её уже не покидала.

А всё это закономерным образом вновь и вновь приводило её к тому же вопросу — точно ли в Империи под запретом вся магия?

Молли не верила в существование «тайных чародеев Её Величества». Просто потому, что в таком случае им следовало бы быть на фронте. Она говорила это себе множество раз. Лорд Вильям (вернее, его голова) в доме госпожи Старшей утверждал то же самое со всей ответственностью, а он, как убеждена была Молли, не врал и вообще был бы, наверное, славным дядькой… если б ему не случилось сделаться командующим Горным Корпусом.

Так или иначе, она послушно опустила тщательно запечатанную записку в тайник. Беззаботно насвистывая, двинулась прочь, думая о том, что, раз уж не хочется возвращаться домой, вполне можно было б отправиться и туда, где раньше обитал Билли Мюррей, поспрашивать о нём — хотя едва ли ей что-нибудь скажут. Исчезала, потом снова появилась… уличные мальчишки Норд-Йорка отличались подозрительностью даже к тем, кого, казалось бы, числили у себя в друзьях.

Но если не к Билли, то куда?..

Боже, какая ж она тупая. Эллинг «Геркулеса», конечно же!.. В конце концов, если Особый Департамент не имеет к ней претензий, то… она ведь остаётся юнгой! А мисс Барбару и мистера Реджинальда должны были восстановить на службе! И извиниться перед ними!

Ноги сами понесли Молли к остановке паровичка.

…К эллингам «Геркулеса» она подходила спокойно, словно имела полное право тут ходить. Часовой в полосатой будке у входа, с пузом и редкой в Норд-Йорке курчавой чёрной бородой (нестроевик, наверное, решила Молли) протянул было руку: