Меч Предназначения - Анджей Сапковский Страница 19

– Неправда! – Сапожник Козоед припал к королю, всееще занятому рассматриванием только ему одному ведомой точки нагоризонте. – Ваше величество, милсдарь король! Погодите малость, скороподойдут наши из Голополья! Наплюйте вы на выпендривающихся дворян, гоните ихвзашей! Увидите, как действуют те, кто силен рукой, а не словами!

– Закрой хайло, – спокойно бросил Богольт, стираяпятнышко ржавчины с нагрудника. – Заткни хайло, хам, не то я заткну тебеего так, что зубы в горле застрянут.

Козоед, видя приближающихся Кеннета и Нищуку, попятился заспины голопольских милиционеров.

– Король! – крикнул Гилленстерн. – Чтоприкажешь, король?

Гримаса безразличия вдруг сползла с лица Недамира.Несовершеннолетний монарх сморщил веснушчатый нос и встал.

– Что прикажу? – тоненько произнес он. –Наконец-то ты спросил об этом, Гилленстерн, вместо того чтобы решать за меня иговорить за меня и от моего имени. Очень рад. Отныне пусть так и будет. С этойминуты ты будешь молчать, Гилленстерн, и слушать приказы. И вот первый: собирайлюдей, вели положить на телегу Эйка из Денесле. Мы возвращаемся в Каингорн.

– Ваше…

– Ни слова, Гилленстерн. Госпожа Иеннифэр, благородныегоспода, я прощаюсь с вами. Я потерял на этой экспедиции немного времени, но иполучил многое. Многому научился. Благодарю вас за слова, госпожа Иеннифэр,господин Доррегарай, господин Богольт. И благодарю за молчание, господинГеральт.

– Король, – сказал Гилленстерн. – Как же это?Что же это? Дракон уже вот-вот. Руку протянуть. Король, твоя мечта…

– Моя мечта, – задумчиво повторил Недамир. –У меня ее еще нет. А если я здесь останусь… Может, тогда ее у меня уже не будетникогда.

– А Маллеора? А рука княжны? – не сдавалсяканцлер, размахивая руками. – А трон? Король, тамошний народ признаеттебя…

– В задницу тамошний народ, как любит говорить господинБогольт, – засмеялся Недамир. – Трон Маллеоры и без того мой, потомучто у меня в Каингорне триста латников и полторы тысячи пеших против их тысячизазнавшихся щитников. А признать меня они и без того признают. Я до тех порбуду вешать, сносить головы и волочить по улицам лошадьми, пока меня непризнают. А их княжна – это жирная телка, и плевать мне на ее руку, мне нужнатолько ее… короче, пусть родит наследника, а потом я ее все равно отравлю.Методом мэтра Козоеда. Довольно болтать, Гилленстерн. Приступай к выполнениюполученного приказа.

– Воистину, – шепнул Лютик Геральту, – онмногому научился.

– Многому, – подтвердил Геральт, глядя на холмик,на котором золотой дракон, опустив узкую треугольную голову, лизалярко-красным, раздвоенным языком что-то такое, что сидело в траве околонего. – Но не хотел бы я быть его подданным, Лютик.

– И что теперь с нами будет, как думаешь?

Ведьмак спокойно смотрел на маленькое серо-зеленое существо,трепыхавшее крылышками летучей мыши рядом с золотыми когтями наклонившегосядракона.

– А как тебе все это, Лютик? Что ты об этом думаешь?

– Какое значение имеет, что я думаю? Я поэт, Геральт.Разве мое мнение кому-то интересно?

– Интересно.

– Ну так я тебе скажу. Я, Геральт, когда вижу гада,змею, допустим, или другую ящерку, то меня аж тошнить начинает, так я этимпаскудством брезгую и боюсь. А вот этот дракон…

– Ну?

– Он… Он красивый, Геральт.

– Спасибо, Лютик.

– За что?

Геральт повернул голову, медленно потянулся к пряжке ремня,наискось пересекавшего грудь, затянул его на две дырочки. Поднял правую руку,проверяя, в нужном ли положении находится рукоять меча. Лютик смотрел на него,широко раскрыв глаза.

– Геральт! Ты собираешься…

– Да, – спокойно сказал ведьмак. – Естьпредел возможному. С меня достаточно. Ты идешь с Недамиром или остаешься,Лютик?

Трубадур наклонился, осторожно и заботливо положил лютнюрядом с камнем, выпрямился.

– Остаюсь. Как ты сказал? Предел возможному? Оставляюсебе право так назвать балладу.

– Это может быть твоя последняя баллада, Лютик.

– Геральт?

– Что?

– Не убивай его… Можешь?

– Меч – это меч, Лютик. Уж коли его возьмешь в руки…

– Постарайся.

– Постараюсь.

Доррегарай захихикал, повернулся к Йеннифэр и рубайлам,указал на удаляющийся королевский обоз.

– Вон там, смотрите, – сказал он, – уходиткороль Недамир. Больше он уже не отдает королевских приказов устамиГилленстерна. Он уходит, послушавшись гласа рассудка. Хорошо, что ты здесь,Лютик. Думаю, тебе есть смысл начать сочинять балладу.

– О чем?

– А вот о том, – чародей вынул из-за пазухипалочку, – как мэтр Доррегарай, чернокнижник, погнал по домам паршивцев,пожелавших по-паршивски убить последнего золотого дракона, оставшегося насвете. Не двигайся, Богольт! Ярпен, руки прочь от топора! И не вздумайпошевелиться, Йеннифэр! Вперед, паршивцы, за королем, как за родной матерью,марш! Марш по коням, по телегам. Предупреждаю: кто сделает хотя бы одно неверноедвижение, от того останется вонь и стеклышко на песке. Я не шучу.

– Доррегарай! – прошипела Йеннифэр.

– Уважаемый чародей, – дружелюбно проговорилБогольт, – ну нельзя же так…

– Молчи, Богольт. Я сказал: дракона не трогать. Легендуне убивают. Кру-у-угом – и прочь отсюда.

Йеннифэр неожиданно выбросила руку вперед, и земля вокругДоррегарая вздыбилась голубым огнем, заполыхала пылью разорванного дерна ищебня. Чародей покачнулся, охваченный пламенем. Нищука, подскочив, ударил его влицо костяшками пальцев. Доррегарай упал, из его палочки вырвалась краснаямолния и погасла в камнях. Живодер, подскочив с другой стороны, пнул лежащегочародея, размахнулся, чтобы повторить. Геральт прыгнул между ними, оттолкнулЖиводера, выхватил меч, ударил, метясь между наплечником и нагрудником лат. Емупомешал Богольт, парировав удар широким клинком двуручного меча. Лютикподставил ногу Нищуке, но впустую – Нищука вцепился в яркий кафтан барда ивлепил ему кулаком меж глаз. Ярпен Зигрин, подскочив сзади, подрубил Лютику ноги,ударив топорищем под коленями.