Черная сага - Сергей Булыга Страница 19

– Прости!

А Хальдер в ответ прошептал:

– За что?

А ярл:

– За всё. Прости!

А после быстро отступил от него, после, не оглядываясь, отступил еще, после перескочил через борт, быстро сошел по дровам – скорей на землю – и приказал подать огня. Ему сразу понесли огонь…

Но тут вдруг вперед выступил ярл Верослав, вот так вот остановил того человека с огнем и громко, чтобы все услышали, сказал:

– А воины? Он что, уйдет один, без воинов?! – и посмотрел на тех, которые, когда мы окружили их ночью, кричали, что это не наш обычай. А теперь они стояли, низко опустив головы, и молчали. Зато сказал Айга:

– Да, этот так – Хальдер уйдет один. Он сам так пожелал.

– А кто тогда будет грести? – очень недовольным голосом спросил Верослав. – А разбивать ему шатер? А подавать еду?!

Но Айга не слушал Верослава, а опять потребовал огня и даже сделал шаг к тому человеку, который держал огонь. Но Верослав заступил Айге путь. Тогда Айга очень громким голосом сказал уже вот что:

– Огня! Я не позволю, чтобы жгли моих воинов! Моих, а не твоих!

Но Верослав и не думал уступать ему дорогу! Тогда Айга выхватил меч! Свой меч – не Хальдера – и двинулся на Верослава! Но Верослав и не подумал защищаться. Он только усмехнулся и сказал:

– Хорошо, пусть будет так. Огня! И сейчас мы посмотрим, уйдет ли он один. Или, может, заберет тебя с собой! Огня!

И поднесли огонь, и подожгли дрова. Дрова были сухие, они сразу загорелись. И горели они очень хорошо! А после загорелся сам корабль. Это было очень величественное зрелище! Да я вообще люблю смотреть на огонь. Потому что огонь чище всех. И огонь не лжет, потому что он пришел к нам с неба, а небо – это солнце, свет и тепло. Огонь – сын неба, огонь – это жизнь. А жизнь дарует жизнь. Вот, наверное, примерно так я думал тогда, глядя на то, как горит корабль Хальдера, и ждал, что сейчас случится что-то очень необычное.

И ведь так оно и случилось! Но вначале загорелись весла и очень громко затрещали. А после вот так задрожали… И вдруг вздыбились, как будто их кто поднял! И опустились! Опять вздыбились! И после из огня раздался голос:

– Р-раз! Р-раз! – громко командовал он.

И я его сразу узнал – это был голос Хальдера! А вот, я это ясно видел, и сам Хальдер встает, вот поднимает меч и вот опять кричит:

– Р-раз! Р-раз!

А весла поднимаются и опускаются! А вот уже я вижу и гребцов: вот Бьяр, а вот Ольми, а вот еще и еще! И их много – их по двадцать на каждом борту, на всех веслах. А сами из себя они все белобровые! Значит, и я это сразу понял, это всё те воины, которые когда-то явились сюда вместе с Хальдером! А вот теперь они все вместе с ним уходят. А я что, вдруг подумал я, останусь здесь? Зачем? Вот о чем я тогда подумал! Или кто-то чужой так подумал во мне. Но я тогда, конечно, не успел понять, что к чему…

Как вдруг:

– Хей! Кто со мной?! – это очень громко крикнул Хальдер.

И вот тут я совсем оробел. Но я тогда еще подумал, что может это мне только кажется. Я тогда скорее оглянулся…

И увидел, что и все другие, кто там тогда был – и Айгаслав, и Верослав, и воеводы, воины, даже волхвы – все вот так смотрят на костер и все молчат! Потому что им всем очень страшно!

А Хальдер, я слышу, опять:

– Хей! Я ухожу! Хей! Спешите!

И я тогда опять повернулся к кораблю. Огонь уже добрался до верхушки мачты, огонь уже так разгорелся, что я не видел ни гребцов, ни Хальдера. Я слышал только его крик – как будто я опять в Руммалии, мы опять идем на приступ, перед нами Влакернская башня…

И я – сам не знаю, почему – вдруг тоже закричал:

– Хей! Хей! – и кинулся к костру…

Но меня схватили, повалили наземь. Я вырывался – меня били. Огонь ревел как бешеный, но я огня уже не видел – меня вдавили лицом в землю. Айга кричал:

– Ножом его! Ножом!

И меня кололи ножом. Мне было очень больно…

Но эта боль меня и успокоила, и я затих. Меня еще немного подержали, а после, когда увидели, что у меня всё уже прошло, они мне позволили встать.

Когда я встал, корабль уже сгорел. Айга сказал, чтобы мне дали питья. Волхв подал мне питьё, это был какой-то жирный и противный отвар. Я выпил его и сразу вернулся к своим. И тогда уже как раз всё закончилось, нам велели возвращаться к кораблям, и мы пошли. А ярлам было сказано остаться.

У кораблей, на берегу, был поминальный пир по Хальдеру. Тогда много чего было сказано. Но это другими! А я тогда молчал, я только слушал. И из их слов понял, что и другие тоже видели тех гребцов и тоже слышали, как кричал Хальдер и звал нас с собой. Тогда об этом крике много чего говорили! Ну и еще все, конечно, говорили о том, что теперь будет с нами дальше. Конечно, говорили все, в Руммалию мы уже не пойдем, потому что кому теперь нас туда вести? Айга же еще даже при Хальдере был против Руммалии, а теперь об этом и говорить даже нечего. Но правда, говорили и такое: про то, что а кто он теперь такой? Он, говорили, разве старший ярл? Это, говорили, он был старшим при Хальдере, а теперь Хальдер мертв и его меч сгорел, а со своим мечом Айга ничуть не старше Верослава. И вообще, Тэнград теперь отложится, как раньше отложился Уллин. А мы чем хуже, начали они уже спрашивать один другого. Мы, продолжали они, глурские, до Хальдера никому не кланялись. И теперь опять кланяться не будем! Да, может, мы уже не кланяемся. Может, наши ярлы уже отложились, может, они для того и остались на кумирне, чтобы сказать об этом Айге. Правда, тут же добавляли они, говорят, что все ярлы, пока что старший и пока что младшие, теперь уже все сидят в тереме, они теперь там затворились. И вот давно уже темно, а они все никак оттуда не выходят. У них там Круг, по-ярльски – Ряд. В последний раз, еще при Хальдере, Ряд превратился в сечу. Троих после того Ряда с честью отнесли в курган, а четвертого скормили псам. А теперь кого будут кормить? Вот о чем уже они стали гадать! Тогда я встал и велел всем своим людям гасить костры и ложиться в кольчугах и при мечах. И никто не стал со мной спорить, потому что, я думаю, все тогда ждали чего-то особенного…

Все ждали, это верно. А дождался только один я! А было это так. Уже почти все полегли, стало тихо, и уже костры почти все уже погасли. Наш костер был совсем недалеко от реки, в каких-нибудь шагах двадцати, не больше. А было тогда так темно, что я реки совсем не видел. И вот я лежу, щит у меня под головой, меч под рукой, и думаю. Да нет, даже не думаю, а просто знаю, что завтра будет сеча. А может, и еще сегодня ночью. Но сеча тогда хороша, когда ты пришел в Руммалию, а там есть Город, а в том Городе есть добыча. То есть мне только тогда хорошо, когда я знаю, кто мой враг, и что можно взять у этого врага, и как потом обо всем этом рассказать. А что может быть здесь? А вот что: сейчас прибежит мой – глурский – ярл из терема и закричит: «Бей!» А кого? Этого он и сам пока что не решил. Да и потом: ведь я же не пес, чтобы мне сказал «Куси!» – и я сразу кидался и кусал. Я воин, у меня есть меч, я целовал его на верность Хальдеру и Айге. Да, Хальдер уже мертв, а Айга, так говорят, теперь наш враг из-за того, что дал прикончить Хальдера. Всё может быть! Но Хальдер хорошо ушел, и он нисколько не упрекал Айгу в своей смерти, а только звал с собой всех, кто захочет. Вот о чем думал я тогда. И не заметил, как заснул…