Исчезнувшая - Сьюзан Хаббард Страница 19

Наутро мы покинули Саратога-Спрингс, коробки и прочий багаж бултыхались в кузове у нас за спиной.

На выезде из города я попросила маму остановиться у кладбища. Имя Кэтлин было выгравировано на большом камне, а рядом стоял еще один, поменьше, с именами ее родителей. Под каждым именем стояло по дате, но только у Кэтлин их значилось две. Я положила на ее могилу один из подаренных ею дисков — не знаю почему.

— И на этом мы простимся с Саратога-Спрингс. — Мае повернула к выезду на 1-87. Она вздохнула и покосилась на меня. — Извини.

— За что?

— Я думала, возвращение сюда пойдет тебе на пользу, в смысле, даст ощущение завершения…

— Ненавижу это слово. — Я извинилась, что перебила ее.

— Ну, тогда катарсиса. — Она нажала на педаль газа, но грузовичок придерживался собственного темпа, едва превышавшего скоростные ограничения. — Ненавижу автоматические коробки передач.

— «Катарсис» значит «очищение». — Я провожала взглядом пологие зеленые холмы. — Я не чувствую себя особенно чистой.

— Ты не виновата, что Кэтлин умерла. — Мае перестроилась в правый ряд. — И что Мисти пропала, тоже не виновата.

Не успели мы пересечь границу Нью-Джерси, как у меня зазвонил мобильник. Служба шерифа округа Ситрэс выследила меня.

Инспектор сначала сказал мне, что у них «есть зацепки», но Мисти еще не нашли. Тошнотворное ощущение усилилось.

— Она говорила тебе что-нибудь насчет отъезда из города? — спросил он.

— Нет. — Я дважды пересказала основную часть нашего с ней телефонного разговора. Но в нем не было ничего особенного. — Да, голос у нее был веселый. Она сказала, что в тот вечер у нее было назначено свидание с Джессом. Джессом Весником. Это брат Осени. Нет, я не очень хорошо его знаю.

Инспектор спросил, где я находилась в ночь ее исчезновения, и я сказала, что дома. Мне хватило ума не рассказывать ему о приступе головокружения и ощущении присутствия какого-то зла. Я согласилась явиться в офис шерифа по возвращении.

— Мае, когда мы будем дома?

Грузовик выезжал на скоростное шоссе Нью-Джерси.

— Завтра к ночи, полагаю. Нам все-таки надо есть и спать.

Я обещала инспектору прийти во вторник утром и повесила трубку.

— Ума не приложу, где она. — В кабине было холодно, и я обхватила себя руками за плечи.

— Ты не думаешь, что она сбежала? — Мае вела машину так же, как танцевала, — плавно и ритмично. Тормозами почти не пользовалась.

— Нет. — Я не могла представить, чтобы у Мисти хватило духу сбежать. — Ей было в некотором роде скучно, но она была влюблена. Или думала, что влюблена.

— А как насчет тебя?

У мамы голова работала не так, как у папы. Она импульсивно перескакивала с одной мысли на другую, тогда как его ум отличала методичность, даже при попытке связать несопоставимые понятия.

— Ты спрашиваешь, не влюблена ли я?

Мае вскинула бровь. (Я так не умею — я проверяла.) Это означало: «Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду».

— Нет, — ответила я решительно. Чувства, испытанные мною при виде Майкла, не были любовью. Скорее, сожалением о том, что могло бы получиться, будь Кэтлин жива.

Одно я усвоила: смерть любимого человека меняет для оставшихся весь мир.

Позднее в тот же день я заметила бугорки таблеток в кармане джинсов и вынула их. Мае спросила, что это, и я рассказала.

— Таблетки, превращающие людей в вампиров? — хмыкнула она. — Исключено.

— Я подумала, не сдать ли их на анализ. — Интересно, кто торгует этим зельем.

— Дельная мысль. — Она включила поворотники. — Мы уже в Мэриленде. Предлагаю остановиться и пообедать. Здесь можно найти неплохой рыбный ресторан.

Я согласилась, хотя особого аппетита не чувствовала.

На ночь мы остановились в гостинице в Южной Каролине и наутро, спозаранку, продолжили путь. В Хомосасса-Спрингс мы въехали на закате. Неистово-яркий мандариново-оранжевый шар опускался за горизонт между купами деревьев.

Фургон остановился на светофоре, и я увидела первое объявление, пришпиленное к фонарному столбу: «ПРОПАЛА» — гласил заголовок. С помещенной ниже фотографии улыбалась Мисти (более юная и без косметики). От увиденного мне сделалось холодно, ее исчезновение превратилось из абстракции в жуткую конкретику.

Зажегся зеленый, и мы тронулись. Объявления висели на каждом третьем столбе.

Когда мы наконец свернули на нашу дорогу, а потом на проселок, я испытала усталое облегчение. Дом был здесь, а не в Саратога-Спрингс. Окна светились желтым (настоящие окна — стекла уже вставили). С тех пор и навсегда желтые огни на фоне темноты означают для меня дом, а дом всегда означает любовь и тайну.

Дашай с Грэйс на руках вышла нас встречать, не дожидаясь, пока мае выключит мотор.

— Ну, — сказала она, — вам какую новость сначала — плохую или очень плохую?

В гостиной мы услышали плохую новость: Дашай получила отчет от специалистов из Департамента сельского хозяйства, которые проводили экспертизу наших погибших пчел. Они обнаружили множественные патологии, вероятно вызванные пестицидами или вирусом, наряду с признаками клещевого заражения.