Колдун - Ольга Григорьева Страница 19

– Не знаю. – Она покачала головой. – К добрым людям…

– Эй, нарочитый! – высовываясь из дверей дружинной избы, громко выкликнул Потам. – Сколь звать-то тебя? Пора в путь собираться!

Варяжко и сам знал, что нет у него нынче времени на долгие прощания. Назавтра, едва рассветет, следовало отправляться в Киев, а до того еще надобно собраться, перечесть да записать дары кривичей киевской земле, чтобы все было верно и нигде не закралась ошибка…

Взяв Настену за плечи, он уверенно пообещал:

– Приеду по осени. Жди. – И пошел прочь, еле удерживаясь от желания оглянуться, посмотреть еще разок на хрупкую девичью фигурку. Но не обернулся. И на рассвете ее не увидел – не вышла Настена из избы. Может, и верно сделала, что не вышла у всех на виду лить слезы и кричать на весь свет лишь двоим предназначенные слова. Но Варяжко все-таки было жаль, что не увидел ее, хоть и без глядения помнил так, словно она неотступно шла рядом. В долгой дороге до Киева каждую ночь ему мерещилось, будто, как тогда, в сечене, Настена прижимается к нему теплым комочком.

Киев встретил дружину веселым шумом. Скрипели под колесами телег дощатые мостовые, глазели на молодцов девки, бежали следом озорные мальчишки и низко кланялся княжьему обозу лапотный люд. На реке, ткнувшись носами в береговой песок, стояли рано пришедшие чужие ладьи. Зато в княжьей горнице было тихо. Не долетал сюда ни уличный шум, ни гомон со двора. Ярополк сидел на короткой лавке, читал какие-то грамоты.

– Входи, входи, – радостно приветствовал он Варяжко, даже вышел навстречу. – Как Рогнеда? Ждет ли?

Варяжко вспомнил Настену, ее чистые глаза, тихий голос и, думая о своем, ответил:

– Ждет, князь.

Ярополк довольно улыбнулся и, опустившись на лавку, жестом велел Варяжко сесть напротив. Темные глаза князя устремились на нарочитого. Ждал рассказа. Варяжко замялся. Следовало ли болтать о речах неожиданно нагрянувших в Полоцк новгородцев? Хотя все одно князь об этом прознает! Отбросив сомнения, он принялся негромко рассказывать. Только умолчал о странной встрече в лесу и об отвезенной к знахарю девушке. По его словам, выходило, будто ссору остановила сама Рогнеда.

За повествованием он не заметил, как вошел в горницу один из уных, поставил на стол угощение и замер у стола, вслушиваясь в рассказ. Слушал он не хуже Ярополка – внимательно, вбирая в себя каждое слово. Но, в отличие от князя, не вскочил при упоминании о появившихся у Рогнеды слугах Владимира. Зато Ярополк диким зверем заметался по горнице:

– Как он посмел?! У брата решился украсть невесту! Грозить вздумал!

Варяжко молча ждал, когда князь выплеснет гнев. Ведал: Ярополк вспыльчив, но не злопамятен – быстро забывает обиды. Неожиданно прислуживающий князю молодой дружинник сказал:

– Ты, князь, раз и навсегда должен показать брату, кто Русью правит.

Варяжко охнул, а Ярополк замолчал и устремил на нахального парня злой взгляд. Тот потупился, но не бросился князю в ноги, не попросил прощения за дерзость: Стоял перед Ярополком, высокий, статный, с темными зелеными, будто морские водоросли, глазами и светлым, нависающим над ними чубом. Варяжко постарался вспомнить его имя и не смог…

– Что посмел сказать?! – двинулся к парню князь.

Вскинув голову, тот спокойно произнес:

– А то сказал, о чем всем в Киеве ведомо. Налезает на тебя брат, а ты молчишь, терпишь. Ты – великий князь, всей Руси защитник, а себя защитить не можешь. Все знают, что новгородские земли наособицу живут, твоей воли не слушают. А скоро сами указывать тебе начнут. Почему же не хочешь брату свою силу показать, почему сносишь его наглость?

– Да ты!.. – вскочил Варяжко. Видел он наглецов, но такого впервые встретил! Князю советовать нарочитые не осмеливались, а этот безродный сопляк решился молвить такие обидные речи! Да как посмел рот открыть, если его не спрашивали?!

Заметив угрожающее движение Варяжко, парень ловко отскочил к стене, засверкал оттуда шалыми глазами:

– Не тронь меня, нарочитый! Я правду сказываю. «Я правду сказываю», – повторил где-то в голове у Варяжко тихий Настенин голос. Занесенная для удара рука воя опустилась. Он обернулся к Ярополку.

– Оставь его, – холодно сказал князь. – Парень наглый, но поведал, о чем все по дворам шепчутся… Его правда.

Скрипнув дверью, уный быстро выскользнул. Ярополк проводил его внимательным взором, велел Варяжко:

– Ступай за ним, выясни: кто таков, откуда, как в дружине моей очутился? Парень не прост – и коли верен будет, может сгодиться.

Варяжко кивнул, выскочил следом. Уный не спеша шел через двор. Варяжко одним махом догнал его, заступил путь:

– Ты откуда? Кто таков?

Зеленые глаза окатили Варяжко холодом, ровные брови парня сползлись на переносице:

– Тебе-то какое дело?

Неужели еще и оправдываться перед ним – мол, князь велел о тебе узнать?! Варяжко разозлился.

– Отвечай, когда спрашиваю!

Пожав плечами, парень нехотя вымолвил:

– Я болотник. Онохом зови, коли потребуюсь.

И обогнув нарочитого, неспешно двинулся дальше. К остолбеневшему от ярости Варяжко подошел Потам, опустил на плечо друга тяжелую ладонь:

– Не задевай парня. Я о нем уже многого наслушался. Нелюдимый он, недоверчивый, словно зверь лесной. Наши мужики его чуждаются.

Варяжко помотал головой и, сгоняя озлобление, вздохнул:

– Кто привел его? Потам пожал плечами:

– Ныне разве кто вспомнит… Может, сам пришел, а может, посоветовал кто. Наши говорят, будто Блуд его в дружину принял. Парень, мол, ловкий – пускай по хозяйству возится…

Выяснять отношения с Блудом Варяжко не хотелось. Хоть и почитал Ярополк рыжего воеводу, а у Варяжко сердце к нему не лежало. Уж слишком хитер и изворотлив был Блуд. Хотя, кроме мелких ссор да обиженных девок, иных проступков за ним никто упомнить не мог. Варяжко еще раз вздохнул, проводил глазами ладную фигуру Оноха и усмехнулся Потаму:

– Ладно… Пускай пока служит.

Потам обрадованно обхватил его за плечи, потянул в дружинную избу. Там их ждали веселые лица, шумные разговоры, сытное застолье… И Варяжко забыл о нахальном парне, до времени забыл…