Черно-белая война - Игорь Ковальчук Страница 19

– Да ее давным-давно в живых нет! Когда это было-то! – завопил побагровевший Рикардо. – И потом – мои дела – не твое дело, Арман-Мортимер. Не лезь в мою личную жизнь!

– Где уж там твоя личная жизнь. Была бы личная, если бы мы не сидели у тебя в плену, Алзара! – ответил взбешенный Руин. Он так и не присел обратно, и теперь этим двоим, рыжему и темноволосому, казалось, вот-вот предстояла драка. – Ты что, сам не понимаешь, что ты подлец?

– Так, господа, господа. – Ринальдо с завидной ловкостью ввинтился между ними. – Вы квиты. Ты, Рик, начал первый, нахамил – теперь тебе ответили. И довольно об этом. Сударь… Если не ошибаюсь, вас зовут Руином, верно? Сударь, сперва надо разобраться в деле во всех подробностях. А потом уже бросать обвинения. Рик, утихни.

– Да я ему… мозги вышибу!

– И не подумаешь. Ты сам записал этого пленника за мной. Он – мой пленник, и мозги ему могу вышибать только я. Так что руки прочь. Руин, присядьте, и давайте перекусим. Мэрлот, вина тащи! Да не эту кислятину. Если нет приличного вина, принеси лучше пива.

– Да, хозяин, – величаво произнес белобрысый гремлин и, поклонившись, исчез.

– Как вы назвали гремлина? – переспросила изумленная Моргана.

Ринальдо повернулся к ней – и ненадолго замер. Медленно поклонился.

– Мадам?.. Мои приветствия. Вы… Вас ведь зовут Морганой, я не ошибся?

– Нет. – Она неуверенно протянула ему руку, к которой Лайварро галантно прикоснулся губами. – Вы не ошиблись. Прошу вас, отпустите меня.

– Отпусти ее, Рино, немедленно, – сумрачно велел Алзара. – Раз уж так, то она-то – моя пленница. И нечего приставать к девушке.

– Я леди не держу, – примирительно сказал Ринальдо. – В отличие от тебя, я никогда не забываю о куртуазности. Наконец-то наш холостяцкий замок украсит своим присутствием прелестная дама… А вот и пиво. Спасибо, Мэрлот… Конечно, грех предлагать женщине пива, но я все же рекомендую – отличный напиток.

– Я не откажусь, – сказала Моргана. Взяла кружку и принюхалась. – Сказать по правде, это пиво лучше, чем это вино.

– Мэрлот, убери это вино и вылей его!

– Что все я да я, – проворчал гремлин. – Будто других нет. Сейчас пришлю кого-нибудь из младших, – и величаво ушел.

– Он, можно сказать, патриарх местного гремлинского рода, – объяснил Ринальдо Моргане. – Потому иногда ведет себя вызывающе. Ну да ему можно.

– Не вызывающе, – возразила девушка. – Он очень достойный гремлин. Гордый – так это и хорошо.

Поколебавшись, за стол сел Руин, устроился в своем кресле и Рикардо – надутый и разозленный, но молчаливый. Впервые за время знакомства с ним упорно молчал Спиногрыз, притулившийся на свободном местечке и недоверчиво разглядывающий содержимое тарелок. Жизнь приучила его с недоверием относиться к новой, необычной на вид и запах еде, а в этом мире вся еда была ему непривычна. С тех пор как перебрался с Ладжера на остров Рикардо, он ходил полуголодным, категорически отказывался от фруктов, картофеля, свеклы и моркови и очень осторожно ел мясо.

Вот и теперь, откромсав себе кусок свинины, Спиногрыз сперва обнюхал его со всех сторон, потом осторожно попробовал на язык. Руин поглядывал на мальчишку с любопытством, не забывая, впрочем, следить за сестрой и Ринальдо, который плотно принялся за ней ухаживать. По ищущему взгляду девушки можно было догадаться, что она с удовольствием держала бы на расстоянии непрошеного кавалера, если б умела, но тот вел себя так умно и вежливо, что поводов оскорбиться не появлялось. Взгляд Морганы стал тревожным, умоляющим.

Обед получился странный. Ринальдо и Моргана почти не замечали, что отправляют в рот – один был занят ухаживаниями, другая – попытками донести до сознания кавалера, что его внимание неуместно. Руин и Рикардо сумрачно ковырялись в тарелках, им было не до еды. Впрочем, сумрачны они были по разным причинам, но оба – всерьез. Ну а у Спиногрыза были свои проблемы – он все не решался попробовать пиво, хотя этот напиток его серьезно заинтересовал.

Наконец, убедившись, что все пившие пиво до сих пор живы и покосившись на учителя, торопливо налил себе кружку. Проглотил.

– Эй, Спиногрыз, тебе сколько лет? – возмутился Рикардо.

– Да я не помню. А что?

– Пиво можно только с двадцати лет.

– С восемнадцати, – поправил Ринальдо.

– Это у тебя на родине с восемнадцати. У нас по-другому.

– Откуда вы родом, Ринальдо? – хмуро спросил Руин.

– Издалека. Из другого мира.

– Я понимаю. А из какого? Я о нем слышал?

– Вряд ли. Да и какая разница, как он назывался, – сдержанно ответил Ринальдо. – Его уже давно не существует.

Все, смущенные, что разговор случайно коснулся того, чего лучше бы и не касаться, вежливо помолчали несколько мгновений. Под шумок Спиногрыз допил пиво и звучно икнул.

– Извините, – выдавил он.

– И потому ты теперь живешь здесь? – спросил Арман.

Ринальдо лишь пожал плечами.

– Надо же где-то жить.

– И ты имеешь что-нибудь против центритских кланов?

– Ровным счетом ничего. Окажись я тогда на Белой стороне, сейчас воевал бы против Рика. – Лайварро улыбнулся другу. Тот ответил свирепым взглядом. – Сказать по правде, я еще только привыкаю к вашим традициям и нравам. Трудно осваиваться в новом мире. Я уже тридцать лет пытаюсь привыкнуть.

– К чему?

– К законам Черной стороны. К тому, что они называют законом. К принципу вседозволенности, если точнее.

– Что за принцип? – заинтересовалась Моргана.

– Самый простой принцип. Закон на стороне того, кто сильней.

Руин покачал головой.

– Я думал, подобное возможно только в Провале. Что тут можно сказать… Знаете, господа, если закон государства не защищает слабых, такое государство рано или поздно обречено на гибель. Я это понял, когда немного пожил в Асгердане. После Провала – разительный контраст.

– Что ж, я готов согласиться, – осторожно произнес Ринальдо. – Одно лишь под вопросом – насколько быстро настигнет государство эта гибель.

– Так, начались отвлеченные разговоры, – прорычал Алзара. Ни один, ни другой из беседующих мужчин головы в ответ не повернули.

Рикардо раздраженно дернул плечом и отвернулся, делая вид, будто все в порядке. Только тут он заметил, что его ученик, которому на вид было не больше пятнадцати, продолжает тянуть понравившееся пиво из большой стеклянной кружки. Он только-только сдул пену с новой порции и пригубил ее, с любопытством кося глазами на темный напиток. Глаза у него были мечтательные. Алзара подскочил к парнишке и отнял у него кружку.

– Ты что же творишь. А? Сказано – до двадцати лет нельзя.