Бессмертные - Игорь Ковальчук Страница 19

Моргана почувствовала слабину.

– Руин, я умоляю тебя. Ведь он сделает то, что обещал, я знаю.

– Моргана, успокойся.

– Я спокойна. – Она вздрогнула всем телом.

А потом вдруг повалилась ему в ноги, обняла колени неподвижного брата и заплакала. В первый миг он испугался, а в следующее мгновение уже пытался преодолеть отвращение. Он знал, что сестра нездорова, но понимал это лишь умом. Вид девушки, что ни говори, оскорблял его эстетическое чувство. Стыдно было думать так. Почти в испуге за себя и свои мысли он нагнулся и подхватил ее, попытался поднять с пола. Повиснув на его руках, она плакала.

– Руин, пожалуйста.

– Но я не могу. У меня не хватит сил. Пока еще не хватит.

– А если будут силы? – Девушка с отчаянием смотрела на брата. Глаза у нее были влажные, огромные, прелестные, как само небо, и Руин почувствовал, что его затягивает в этот бездонный омут. Он пере стал видеть мятую, испещренную пятнами кожу одутловатого лица – у женщины с такими глазами должна быть только лилейная кожа.

– Я сделаю, – сказал он, едва понимая, о чем речь.

– Обещаешь? – Девушка вскочила.

– Обещаю.

Слезы Морганы мгновенно высохли. Она просияла и тут же нырнула под кровать. Принц испугался, что ей опять нехорошо. Но сестра тут же вылезла обратно со шкатулкой в руках, протянула ему объемистый ларец. Руин принял, не понимая, что это такое, открыл крышку – и ощутил запах магии.

Учителя говорили принцу, что у него удивительный дар, что в будущем у него будут огромные силы, если, конечно, юноша станет прилежно трудиться. Руин любил магию, и ему нравилась бы учеба в Магических Академиях, если б его туда не «ссылали» и если б там не существовало чересчур вольных нравов, оскорблявших эстетические и нравственные чувства юноши, опасные для его физического и психического здоровья… Именно так говорилось в прошениях, отправленных правителю от оскорбленных учеников и их родителей. Но Арман-Улл делал вид, что ничего не замечает. Именно в ту Академию, которая имела самую скандальную славу, они отправил своего двенадцатилетнего сына, надеясь, что тяжелое обучение и окружающие нравы сломят его и он станет более покладистым.

Руин выстоял. Он давно перестал бояться насилия со стороны других учеников-пансионеров и ни когда не опасался насилия со стороны учителей – слишком он был родовит, редко забывал надеть маску гонора и властной силы. Взглядом он умел смирять всегда, даже в детстве. Но весь этот «академический беспредел» оставил глубокий след в душе принца – магию он любил и одновременно ненавидел. Инстинктивное отторжение толкнуло его на поиски новых путей использования своей силы. И тогда он нашел способ проникать своей энергией в энергетику другого человека.

На эту тему он писал последнюю выпускную работу. Магистр, принимавший у него эту маленькую диссертацию, сказал, что молодой человек слишком близко подошел к особенностям так называемой белой магии. Он имел в виду магию, бывшую в ходу на Белой стороне. Руин встревожился, потому что знал – смешивать магии нельзя. И не потому что это противоречит единой магической концепции, а по тому что смешение противопоказано и крайне опасно для мага. Маг либо темный, либо белый, причем он не выбирает – он рождается либо тем, либо другим.

Но в каких-то мелочах смешение приемов Руину удавалось без последствий. Обычно с редкой ясностью, как никто, он ощущал аромат постороннего присутствия в магии – чувств, которые испытывал чело век, создававший основу артефакта, наполнявший его силой. Но здесь, в шкатулке, находилась чистая сила и чистые заклинания. Принц понял, что тем, кто создавал эти предметы, двигала та же страсть к кристально-бесстрастному магическому искусству, какая владела им самим. Руин осторожно запустил пальцы внутрь и вынул гематитовые браслеты. Он держал на ладони черные блестящие каменные кольца, тяжелые, словно свинцовые, и понимал, что не может положить их обратно. Они были созданы для него.

Руин осторожно поставил шкатулку на туалетный столик, перехватил браслет и открыл его, защелкнул на своем запястье. Холодок, пробежавший по коже, очень быстро сменился блаженством от приятного прохладного прикосновения полированного камня. Принц надел второй браслет и опустил голову. Волны силы пронизывали его тело, на лбу выступила легкая испарина, которая тут же высохла. Ощущение было сладостным. Молодой маг медленно на гнулся над шкатулкой, вынул зеркальце и взглянул в него.

Из полированного серебряного обода, опоясывающего глянцевую поверхность зеркала, на него смотрела тьма. Абсолютная, густо клубящаяся тьма, в которой время от времени проскальзывали искры, вспыхивающие, как молнии.

Странно, но это зрелище почти не удивило его. Почему-то нечто подобное он и ожидал увидеть. Вздохнув, он положил зеркальце обратно в шкатулку – стеклом вниз.

Моргана терпеливо ждала и смотрела с надеждой.

– Откуда у тебя эти вещи? – спросил он, повернув к ней голову. По отсутствующему взгляду она поняла, что мысли брата гуляют в неведомой дали. Но он ждал ответа.

– Я их нашла.

– Где?

– Здесь. Во дворце.

– А точнее?

– В заброшенной части.

Из немыслимой дали он сознанием вернулся к ней и, посмотрев осмысленно, сказал:

– Не хочешь говорить, не надо. – Моргана покраснела, но Руин сделал вид, что не заметил этого. – Скажи только, кому они принадлежали? Кто их сделал?

– Деава Нэргино.

– Леди Деава? Ну надо же. Никогда б не подумал. – Принц поглядывал на сестру с любопытством, но допытываться, откуда шкатулка, не стал.

– Так они достаточно сильны, эти вещицы? С их помощью ты сможешь?… Ну, излечить меня?

– Браслеты – сильны. Зеркальце – очень свое образный артефакт, но из него не получить энергию. Камушки на цепочке – рабочий артефакт, помочь способны немногим. Его можно не принимать в расчет.

– А жемчужинки?

Руин провел ладонью над шкатулкой, лукаво улыбнулся сестре.

– Это – противозачаточное. Надеваешь одну бусинку на шнурочек и носишь, пока не рассыплется в пыль.

Девушка покраснела и отвернулась.

– Так ты сможешь?

– Моргана…

– Не уходи от темы.

Руин посмотрел на запястья, охваченные черны ми глянцевыми кольцами. Помолчал.

– Смогу. Но не сейчас. Мне нужно время, чтоб освоиться с энергетикой браслетов.

– Сколько времени?

– Думаю, что… Пара недель.

Моргана вздохнула, у нее было лицо человека, полного решимости терпеть, но в глазах – прекрасных синих глазах, глубоких, словно небо – вспыхивали желтые искры.

– Я буду ждать.

Руин отвернулся и, не говоря ни слова, вышел из комнаты сестры. Ему тяжело было смотреть на нее, тяжело признаваться самому себе, что он, наверное, дал опрометчивое обещание.