Гибельный мир - Вера Ковальчук Страница 19

Вем присел рядом с женщиной, приобнял ее за талию, и их поцелуй затянулся на целую минуту, никак не меньше.

— Здравствуй, милая, — пробормотал он.

— Я не ожидала тебя сегодня…

— Я смог освободиться. Но на ночь не останусь. Дела.

Огорчение на лице женщины его растрогало. Он слегка покраснел и неуклюже погладил ее по голове. Он относился к разряду мужчин, которые не умеют и очень стесняются показывать свои чувства, но любой знаток человеческой души легко понял бы, что ее он любит, и очень.

— Ирлина, деточка, я бы с удовольствием остался.

— Я понимаю. — Она приникла к нему.

Вем гладил ее волосы. Это было для него подлинным наслаждением — волосы такие нежные, такие мягкие…

— У тебя какие-то проблемы? — простодушно спросила Ирлина.

— Как всегда. — Император вздохнул. — Все это из-за того, что у меня нет наследника.

Женщина незаметно покраснела.

— Да. — Она тоже вздохнула. — Но бывает так, что мужчина может иметь детей только с одной какой-то женщиной. Вся беда в том, что одну-единственную так сложно найти…

— Я не виню тебя нисколько, Ирлина, — успокоил Вем. — И если и от тебя я не смог завести ребенка, значит, не смогу ни от одной. Да и о чем речь, что тут можно сделать? Вина моя, если это вообще можно считать виной. Я очень хотел бы сына, и именно от тебя. — Он приобнял ее снова и поцеловал в затылок. — Не надо думать об этом.

— А что тебе предлагали?

— Мне предлагали кого-нибудь усыновить. Я отказался.

— А почему? Разве это не выход?

— Нет, — отрезал Вем. — Во-первых, усыновление ничего не даст. По закону император может усыновить ребенка, но не может передать ему власть. Тот, кто не пожелает признать выбранного мною наследника моим сыном, не признает все равно. Кроме того, мне предложат, конечно, усыновить представителя какого-нибудь знатного семейства — так принято в среде дворян, — и это выдвинет на первое место его род. Династия Хистим превратится в династию другого рода. Я бы и в самом деле усыновил, пожалуй, какого-нибудь мальчика без роду-племени, который мог бы при помощи своих способностей, своей личной силы удержать власть, но… Нет. За меня уже все решили, и если я усыновлю не того, кого нужно, это ничего не решит. К тому же это не по закону. Высшие семейства и так слишком вознеслись, слишком много у них власти, слишком они привыкли попирать закон. Отсюда остается лишь один шаг до гибели государства.

— Понятно.

— Не забивай себе этим голову, девочка. Это все политика. Дело грязное. Я найду выход, но не опираясь на знать, нет. Мне это не нравится. Такая опора не может быть надежной, они слишком уж скалят зубы друг на друга. Семейства превратят Империю в поле битв за свои личные интересы. Нет, мой последователь должен быть силен не силой стоящего за ним рода, нет. Время еще есть, я все обдумаю. Но в любом случае я позабочусь о тебе, девочка. Что бы ни случилось, ты будешь обеспечена. — Вем еще раз поцеловал ее и встал. — Мне пора идти. Прости, милая. Надеюсь, завтра утром я смогу уделить тебе внимание.

Он скрылся за поворотом, еще несколько мгновений шаги его по песку можно было слышать, но потом смолкли и они. Ирлина слушала, наклонив голову, и, лишь удостоверившись, что он ушел, встала и позвала няньку. Та прибежала и была оставлена с ребенком — не принадлежащим к Династии Хистим, но окруженным таким вниманием и уходом, каким может и не быть окружен принц.

Ирлина, ступая мягко и изящно (искусству ходить, как и умению одеваться ее обучали уже не первый год, и она помнила, что расслабляться нельзя), заспешила ко дворцу. По складу вкуса она была мещанкой, предпочитала все яркое и аляповатое, а походке, жестам и мимике никогда не уделяла внимания. Потому, попав во дворец, приучилась подчиняться указаниям приставленных женщин с великолепным вкусом, знающим, что должна уметь наложница императора и как следует себя вести, чтоб понравиться правителю. Они одевали, украшали ее, наносили тонкий слой макияжа, недавно вошедшего в моду, и вообще следили почти за каждым ее движением. Ирлина смирилась с таким положением вещей, в конце концов, она прекрасно понимала, что по своим повадкам и образованию никак не годится в наложницы самого императора.

По натуре она была жизнерадостна и ласкова со всеми, кто не причинял ей вред, да и на вред обладала довольно короткой памятью. Попав в негу, она сумела быстро забыть голодные годы и беспросветный труд, унижения и насилие, которым ее подвергали предыдущие хозяева. Она наслаждалась настоящим моментом и, хотя частенько задумывалась о будущем, предпочитала верить в лучшее.

Она прошла в свой будуар, выгнала служанок, еще немного посидела у зеркала, прислушиваясь к тишине, потом оглядела каждый вход — не подслушивает ли кто, — после чего достала из сундука шкатулку. Это было настоящее произведение искусства, вещица, с потрясающим умением и вкусом выточенная из оникса, скомпонованного с горным хрусталем, и окованная тонким серебряным узором. Ирлина осторожно открыла ее — внутри было много украшений — и тех, которым бы место в отдельных, выстланных бархатом футлярах, и предметов попроще, вроде простеньких тонких золотых браслетов на запястье, — засунула пальцы вглубь и вынула бабочку, выполненную из золотой проволоки. В украшение были вставлены три небольших рубина редкого, багряно-бурого сорта, они искрились полированными гранями и иногда вспыхивали затаенным внутренним огнем. Несколько мгновений женщина рассматривала бабочку, а потом внезапно подбросила ее в воздух.

Золотое насекомое взлетело, перевернулось в воздухе на уровне глаз Ирлины, а потом зависло, развернуло крылышки и заискрилось. Как всегда, в глазах женщины зарябило, она непроизвольно зажмурилась, а когда открыла глаза, на нее уже смотрел мрачный Вален Рутао Седьмой.

— Ну? — спросил он вместо приветствия. — Как император?

Ирлина торопливо кивнула.

— Он здоров. С ним все в порядке.

— О чем он говорил?

— Его уговаривают кого-нибудь усыновить. Кого-нибудь из знати, насколько я поняла.

— Так, — медленно протянул маг. — Кто уговаривает?

— Я не знаю…

— Так. А что он?

— Он не хочет. Он не хочет давать знати больше власти, насколько я поняла. Он боится, что они будут ссориться.

— Хорошо. — Маг повеселел. — Правильно делает, что не хочет. Кому он собирается отдать предпочтение?

— Не знаю. Он не говорил.

— Ты могла бы выспросить.

— Он считает, что мне не стоит это все знать.

— Хм… Ладно. Значит, говоришь, он чувствует себя хорошо? В следующий раз, когда он будет спать у тебя, достанешь серебряную булавку, которую я тебе дал, и уколешь его.

— Но…

— Что такое? — Вален нахмурился.

Ирлина испуганно смотрела на него.

— Вы хотите, чтоб император умер?