Сезон охоты на ведьм - Сергей Иванов Страница 19

«Не напрягайся: отныне буду решать я, – раз мы вместе, – твёрдо заявила Юля. – Прежде всего разберёмся с папенькой и его сворой».

«Послушай…»

«Втроём мы такое устроим!.. Он думал, за меня вступиться некому».

«Вот сейчас всё брошу и примусь за твои проблемы, – хмыкнул Вадим. – По-твоему, нет ничего важней? И потом, у тебя уже есть защитник».

«Ты ревнуешь! – обрадовалась Юлька. – Конечно, рядом со Зверем даже ты кажешься задохликом, и трахается он, наверно, как… зверь. Но вот беда: после этих дел мне хочется поболтать, а о чём можно толковать с серком? Так что я выбираю тебя – к тому ж и привыкла… Вообще, почему бы мне не перебраться к тебе, точно рябине к тополю?»

Эфирный её голос звучал иначе: насыщенней, выразительней, – как слышала его сама Юля. Теперь девочку не сдерживала неразвитость связок, и она могла смоделировать любой букет частот. Со временем таким же сделается и голос её тела, подправленного Текучестью.

«В общагу? – спросил Вадим. – После твоих роскошеств прессоваться в моей каморке… Милая, ты в своём уме?»

«Ты что, дурак? Если прижать папулю, он нам такие хоромы отгрохает!..»

«Надо жить по средствам, – назидательно молвил он, – и не разевать роток на чужое. Почему тебя должны содержать – разве ты лучше других?»

«Лучше, – уверенно сказала Юля. – И ты – лучше. Мы над всеми, над заурядами, мы – элита!.. А от папашки не убудет».

«При чём тут он? Твой папа и сам трутень отъявленный. – С усилием Вадим притормозил: – Я не навязываю, ради бога!.. Ты с пелёнок привыкла на готовом, но я хочу отрабатывать свой хлеб. А насколько у меня получается, пусть решают те, кому нужны мои дела».

«Господи, какой зануда!.. Думаешь, от твоего чистоплюйства что-то изменится?»

«Зато я – непричастен».

«Значит, не хочешь меня выручить?»

«Я мало тебе помогаю? – спросил Вадим. – Или чего-то недодал? Что за претензии, я не пойму!»

Тут же Юля пришла к новому заключению, крайне оригинальному:

«Ты не любишь меня!»

«Вопрос формулировки, – откликнулся он. – Вообще, эта тема требует длительного развития, и сейчас её лучше не поднимать».

«Не увиливай! – прикрикнула девочка. – Скажи уж прямо: да или нет?»

«Когда как, – прямо сказал Вадим. – Временами чудится, что да, а иной раз так бы и загрыз!.. Сейчас – не знаю».

«Это не ответ».

«Знаешь, я стреляный воробей и опасаюсь признаний. Слишком дорого они стоят».

«Жалко сказать „да”?»

«Просто я научен жизнью. Сначала спрашивают, любишь ли. Затем, когда проявишь слабость, интересуются: а почему тогда не женишься?»

«И почему?»

«Молодой ишо».

«Ну да, как раз в деды годишься!»

«Вот и я о том».

Вадим ещё сдерживался, но из последних сил. Самым неприятным в Кольце была невозможность отмолчаться: наглухо закрыться самому и не влезать в дела других. Вадим и прежде избегал вранья, зато волен был не говорить, чего не хотел. Здесь такой номер не проходил: можно лишь разорвать Кольцо, что ещё хуже. Вот ведьма могла уйти в любой миг, как и появиться, – за ней инициатива.

«А вот я люблю тебя!» – отважно выпалила девочка.

«Так берегись любви моей? – усмехнулся Вадим. – Ты любишь, чтобы брать, – а как насчёт пожертвований? Или согласна на честный обмен?»

«Чего ты хочешь, ну скажи!»

«Я? Ничего. Живи себе».

«Шиш!.. Тебе не отделаться от меня так просто».

«Ну вот, я же говорил…»

«Из-за тебя я порвала со всеми, сбежала из дома!..»

«Из-за меня?» – Он пожал плечами: такие вот новости.

«А теперь в кусты, да? Причём один».

«Каков мерзавец! – поддержал Вадим. – Не позволяет сесть на шею – а ведь так хочется!»

«После подобных твоих заявлений…»

«Чего бы я ни наговорил, решать тебе, – возразил Вадим. – Слова недорого стоят. К тому ж, как ни называй наши чувства, я отношусь к тебе много лучше, чем ты ко мне».

«Ты что, дружбу мне предлагаешь? – вспыхнула она. – Идиот!.. Я живу втрое меньше и то знаю, что дружить можно после, но никак не до».

«А как насчёт родства?»

«Душевного? Это не имеет касательства к слиянию тел! Не путай божий дар…»

«Родство и само стоит немало, разве нет?»

«Но я хочу быть с тобой!» – упрямо сказала девочка.

Вот это уже прямое цитирование – может, бессознательное. Кто-то цитирует книги, кто-то – фильмы… а кто и песни.

«Девочка, я ведь не смогу дать, что ты хочешь. Мне жаль».

«Me too».

«Чего бы я ни испытывал к тебе, толку не будет. Сколько б я ни давал, ты потребуешь всё. А ведь есть другие, которым тоже от меня что-то надо. Как совместить?»

«Какое мне дело до других!»

«А какое им – до тебя? Как аукнется…»

«Плевать на них! – крикнула Юля. – Тебе что, трудно помочь?»

«Не следует помогать тем, кто не выкладывается, – это развращает. Уайльд, помнится, призывал за это наказывать».

«Ты самодостаточен, как гермафродит, – неожиданно сказала Юля. – Тебе не нужна ни служанка, ни любовница, ни жена. Вот если б тебе отрезало ноги!..»

«Ну спасибо, – хмыкнул Вадим. – Кто ж тогда на меня позарится? Кстати, жена – это когда дети, – добавил он. – А ты сама ещё ребёнок».

«Во всяком случае, перетрахалась я не с одной дюжиной, – мстительно сообщила она. – А у тебя какой счёт?»

«Не числом, говорят, но умением…»

«Меня даже насиловали, и не раз, – похвасталась девочка, – потому что я так хотела. Они думали, что подавляют, а ведь всё было подстроено. Это я ловила кайф, а они якобы возносились – но потом с размаху влетали рожей в асфальт!.. Кретины – ими так просто управлять, и нитей у них всего ничего: захочешь, не напутаешь».

«Так ты ещё и мазохистка?»

Впрочем, чего странного?

«Да, – гордо признала Юля, – я столько уже испытала!.. „Эх, полным-полна коробочка”!»

Кого там называли «изумительным эгоистичным чудовищем» – Челлини, кажется? Восторгаться такими феноменами лучше на расстоянии, а вот столкнуться носом к носу…

«Мне что, обязательно макать тебя в это самое? – спросил Вадим с досадой. – Разве нельзя обойтись? Почему я должен напоминать тебе, на каком свете живёшь!.. Думаешь, много радости ты доставляешь? Да от тебя больше хлопот и огорчений, не говоря про потери!»

«А чего же ты хотел от „ребёнка”?»

«Ты существуешь за чужой счёт и при этом изнываешь от скуки. Ещё бы! Ты принимаешь жизнь в узеньком диапазоне – что выпадает из него, уже неинтересно, уже бессмысленно. Твои вкусы, опыт, воззрения умещаются в крохотный кружок – но ведь ты считаешь его Вселенной и кроешь почём зря!.. Ты – готовый маленький паразит, взращённый Крепостью. Что сделала ты для людей (ему опять вспомнился Данко), чем отплатила за иждивенчество? Что ты вообще можешь, кроме как ныть да мотать другим нервы? Разве тебя то возмущает, что папуля делает тебя разменной монетой, – нет, тебя не устраивает цена!.. Ты готова продаться, но – дороже».