Вор - Сильвия Мерседес Страница 19

Мужчина опустил голову, скрестил руки глубже под мантией и шагал по тропе среди скал на север. Он смотрел на ноги, а не туда, куда направлялся, не мог поверить, что делал это, вышел из маяка близко к закату.

Но его шаги один за другим несли его по острову. Небо потемнело. Солнце опускалось к океану, бросая огненную дорожку на волны. Через час оно сядет полностью. И он будет снаружи в темноте.

Он коснулся книжки под мантией. Он, может, был не таким, как раньше. Он не вернет свою истинную силу. Но он не был без оружия. Хоть его ладони уже не слушались его, его разум был острым. Точнее, так он думал.

Он мог сходить с ума, но он все равно был обречен.

Порыв ветра развевал его мантию, проникал сквозь бороду до губ и морозил кожу. День был теплым, но эта перемена в воздухе обещала бурю. Может, не этой ночью и даже не завтра. Но скоро. Он ощущал запах дождя в атмосфере.

Когда он поднял голову и увидел дома перед собой, сердце сжалось в его груди.

«Дорнрайс».

Название всплыло в его голове так тихо, что он едва это заметил. Его рот двигался, губы пытались сформировать слово, которое казалось странным, чужим:

— Дорн… райс…

Произнесенное слово сильно повлияло. Он закрыл глаза. Воспоминания хлынули на него потоком — воспоминания, которые он давно научился закрывать, которые он считал потерянными навсегда. Но они никогда не будут полностью потерянными, пока он жил.

Он стоял перед разбитыми вратами, но его глаза были закрыты, и он видел, какими высокими и красивыми они были, всегда открытые для путников, которые потоком прибывали на остров Роузвард и покидали его. Он видел длинную аллею с ухоженными ясенями, бросающими тени на дорожку. Он видел дом, большой и величавый, в конце. На зеленом лугу перед дверью он видел пару молодых людей, бегущих вместе после красного бала, беспечно смеясь, когда они спотыкались и падали, пачкая белые штаны. Их золотые волосы развевались за ними, как лошадиные гривы.

И розы. Он ощущал их запах. Даже сейчас, пока он дышал, их яркий аромат наполнял его голову. Он когда-то любил их сильно, но не понимая эту любовь, чувство пульсировало в его венах, хоть он не знал о нем. Розы были жизнью и душой Дорнрайса, всего острова. Он вдыхал их запах с рождения, вбирал в свою душу.

Розы давно умерли. Увяли на стеблях. Несколько черных бутонов еще цеплялись за сухие ветки, которые душили когда-то красивое поместье и его земли. Их бывшая роскошь пропала, остались только развалины в шипах.

Но запах… задержался. Был на каждом камне, на каждом пне. Вонял, как яд.

Если смертная девушка была не глупой, она посмотрела бы на Дорнрайс, каким он был сейчас, развернулась и убежала бы. Но — нет. Он ощущал это. Она была внутри. Она как-то прошла сквозь дикое сплетение зарослей и попала в дом. Глупая овечка радостно бежала на скотобойню.

Сжав мантию обеими руками, мужчина миновал калитку. Он пошел по дорожке, больше сцен вспыхивало в его голове: кареты приезжали к освещенному факелами крыльцу, леди в платьях, слуги спешили за ними с зонтиками, чтобы прикрыть их нежную кожу, юноши в высоких сапогах и шляпах с перьями ехали на лошадях. Сцены жизни, какой она когда-то была.

«Соран Сильвери».

Это было его имя, хоть он давно пытался забыть это, как и другие детали о том, кем он раньше был. А девушка прибыла и вернула его в окрестности, которых он избегал, привела его разум к тропам, которые лучше было оставить нетронутыми. Может, он не немного сошел с ума, пока был в Хинтере. Но безумие было лучше, чем мучения разума, всплывшего в темном месте за его глазами.

Соран Сильвери. Второй сын лорда Созейла Сильвери из Роузварда. Любимец мамы, страдания для его брата. Беда для всех, кого он знал и любил.

Он стиснул зубы, погрузился в сплетение веток с шипами, скрывающее когда-то красивый вход богатого дома. Он рвал ветки, ладони сжимали и терзали, и он не переживал, что шипы отбивались. Несколько шипов смогли пробить плотную ткань его мантии, но его открытые ладони не ощущали боли.

Наконец, он прошел к огромной входной двери и повернул ручку. Как и ожидалось, было не заперто, и дверь тихо открылась. Он прошел в просторное фойе.

Еще волна воспоминаний хлынула на него, и он на миг застыл, не мог дышать. Словно переживая все это, он видел толпу лордов и милых дам в шелках и бархате у основания лестницы. А на площадке с ладонью на перилах, нарядная в белом свадебном платье, еще не знающая о его присутствии…

— Хеления, — его рот двигался почти против его воли.

Она услышала его? Казалось, что да, она вздрогнула в видении, повернула голову так резко, что каскад черных кудрей посыпался через плечо. Она скользила взглядом по толпе, искала его.

Он опустил голову, цедя сквозь зубы ругательства. Иллюзия пропала, лорды и леди, свет, музыка и тот миг. Он резко повернулся, закрыл за собой дверь, погрузил фойе в чудесную тьму, подавившую прошлое, вернул себя в тени и мрак настоящего. Хеления пропала. Давно. Как и все они. Никого не осталось на острове Роузвард, кроме монстров, которых он сам привел сюда.

Он выпрямился, уши покалывало, он прислушивался к скрипу половиц или щелчку закрывающейся двери. Что-то, что выдаст местоположение смертной девочки. Это будет интересная игра в кошки-мышки, тут было много коридоров и комнат. Девушка могла оказаться где угодно.

Кожу покалывало на шее. Он опустил капюшон на плечи, посмотрел в глубокие тени под лестницей. Там было пусто.

Но он знал лучше.

Она была недалеко. Она никогда не была далеко.

Рычание загудело в его горле, он пошел по ближайшему коридору справа, ведущему к банкетному залу, там стоило начать поиски. Движение кралось за ним, но не попадалось на глаза, и хоть он игнорировал это решительно, одну ладонь он держал на книжке в его мантии, на всякий случай. Он тихо шел по могиле, которая когда-то была его домом, все мышцы были напряжены, его глаза были огромными. Если бы он посмел зажечь свечу! Но это привлечет нежелательное внимание. Сейчас она была отвлечена. Лучше так это и оставить.

Почти все комнаты он проходил без пауз, но слабая дрожь в воздухе, как танец пылинок, сообщала, что несколько дверей недавно открывали. Он заглядывал в те комнаты с интересом. Было пусто. Дом был тихим и неподвижным. Смертной девочки не было видно.

Он добрался до конца коридора, увидел, что двери банкетного зала были приоткрыты. Там оставили гнить свадебный пир, который никто не тронул, и он гнил годами.

Девушка пошла бы туда?

Он подошел к дверям и заглянул, и его сердце подпрыгнуло к горлу от вида резни.